<<
>>

Социальные и имущественные сдвиги

 

а)              Массовый рост благосостояния

Венчурные компании организовывались, как правило, на командной основе, и, как правило же, при минимальных затратах средств.

Это правило действует и в настоящее время. До получения венчурного финансирования предприниматели, по образному выражению одного из обозревателей журнала «Inc.», в порядке до тех пор, пока за деньгами не приходится лезть в детскую свинку-копилку; но и после получения венчурного финансирования львиная доля средств поглощается производством. Известны, например, истории создания компаний, которые размещались в доме своего создателя-президента, уже приближаясь к количеству сотрудников в 50 человек[195]; известен также пример венчурной компании, которая около года вела свои дела из кафе, пользуясь лэптопами и сотовыми телефонами (а также поощряя щедрыми чаевыми официанток, терпевших их присутствие). IPO одной из крупнейших венчурных компаний Siebel Systems Inc. происходило в то время, как президент этой компании все еще пользовался в качестве делового стола садовым раскладным столиком[196].

Венчурные индустрии развивались, привлекая, прежде всего, новых и новых сотрудников (высокая кадровая интенсивность), чему очень способствовала практика замены высокой зарплаты опционами. Если в крупных компаниях практика раздачи опционов относилась только к высшему руководству, то венчурные компании, начиная с 1980-х гг., распространили ее на всех сотрудников, вплоть до секретарей[197]. Поскольку новые сотрудники обходились в краткосрочной перспективе недорого, а их долгосрочная стоимость была фиксирована, у руководителей возникал соблазн приглашать наиболее перспективных специалистов по мере их доступности - тем более, что работа находилась для всех, и каждый новый сотрудник потенциально значил конкурентное преимущество, а, следовательно, и новые доходы.

В 1990-е гг.

венчурное сообщество столкнулось с ситуацией нехватки квалифицированных кадров. Компьютерные науки и другие интересовавшие венчурные индустрии инженерные и научные специальности не пользовались спросом у выпускников колледжей. Университеты Силиконовой Долины, прежде всего Стэнфорд и Беркли, уже давно не справлялись со спросом, и новые люди рекрутировались в Долину, где к этому времени концентрировались 22% всей венчурной индустрии, со всей страны. Тем не менее, ежегодный выпуск специалистов и по всей стране также хронически отставал от потребности венчурных индустрий.

Следствием этого стал неизбежный рост оплаты труда, несмотря на продолжение практики опционов. Непосредственно в индустрии дифференциал зарплат значительно вырос - венчурный капиталист Роджерс называл суммы 40 и 85 тыс. долл. для выпускников со степенями бакалавра и магистра или доктора соответственно[198]. Следствием этого стал общий рост уровня жизни в Долине. По данным Business Week, к 1997 г. средняя заработная плата в Долине достигла 43,510 долл. в год - на 55% больше, чем в среднем по Америке[199].

Другой испробованный способ решения проблемы кадров - иммиграция. Уже в 1990 г. треть сотрудников венчурных компаний Силиконовой долины была иммигрантами[200]. Долина активно привлекала иностранных специалистов, прежде всего из густонаселенных стран Азии - Индии, Китая и стран китайской диаспоры, Филиппин. Приток специалистов увеличился также из стран Европы, бывшего СССР и Израиля.

В 2000 г. в США работало свыше 330 тыс. обладателей виз H1-B (рабочих виз), или около 6% от 5,5 млн. человек, занятых в технологическом бизнесе. Первое место среди стран, откуда шла иммиграция, занимала Индия (48.9% от всех виз), за которой с большим отрывом следовали Китай, Канада, Филиппины, Великобритания, Корея и другие страны Европы и Восточной Азии. 58% этих иммигрантов (почти 200 000) указали в качестве первой специальности «компьютерные»[201]. Многие из этих специалистов (но далеко не все) в последующем, лишившись работы, реэмигрировали на родину.

  1. Жилищный и дорожный кризисы

Венчурный бум исторически концентрировался в нескольких локально ограниченных зонах, чаще всего прилегавших к крупным метрополисам (Сан-Франциско и Бостон) с крупными же исследовательскими университетами (для Шоссе 128 - MIT, для Силиконовой Долины - Стэнфорд). Выход капитала за пределы этих центров был достаточно редким явлением. Этому препятствовала, во-первых, все более развитая инфраструктура региона, облегчавшая создание и управление венчурными компаниями, и, во-вторых, некоторый консерватизм самих венчурных инвесторов, стремившихся держать как можно больше средств в компаниях, которые находились в пределах повседневной досягаемости. Как заметил автору в интервью сотрудник одного из венчурных фондов Сан-Франциско, «компания становится гораздо менее интересной, когда она находится за пределами зоны телефонного кода 408»[202].

Наиболее рано побочные явления такой концентрации стали заметны опять-таки в Силиконовой долине, что связано с особенностями ее географии: Силиконовая Долина находится на полуострове ограниченных размеров и связана с остальным материком только через узкий перешеек, а также мостами через залив Сан-Франциско. Таким образом, компании Долины в состоянии использовать только рабочую силу, проживающую в коридоре Север-Юг, в зоне непосредственной досягаемости (то есть до двух часов езды на автомобиле, или 130 миль, что составляет около 200 километров). Важнейшей из причин этого была описанная нами стабилизация венчурного капитализма, при которой не произошло потери достигнутого уровня инвестиций и производства. Немаловажным обстоятельством была также и психология венчурного сообщества, где люди были важнейшим производящим активом. Венчурные компании поэтому очень неохотно расставались с сотрудниками, откладывая увольнения на черный день. В 1990-е гг. с началом новой полосы взрывного роста венчурного бизнеса спрос на квалифицированные кадры начал расти примерно в такой же прогрессии.

Число рабочих мест в Силиконовой Долине возросло на 125 тыс. за 1992-1996 гг., из них только в 1996 г. на 50 тыс.[203], и еще 190 тыс. были вакантны, а по стране эта цифра доходила до 340 тыс.[204]. Вместе с тем, инфраструктура Долины, созданная в своих основах еще в 1950-х гг., не была рассчитана на такое количество людей. В середине 1990-х гг. стало ясно, что Долина переросла себя, но приостановки процесса роста не наблюдается. В Долине начался миграционный кризис, наиболее ярко проявившийся в кризисах жилищном и дорожном.

Жилищный кризис был обусловлен тем, что исторически Долине была свойственна низкая застройка (имеется в виду, безусловно, в первую очередь застройка коммерческая, а не жилая). Венчурные компании со времен создания Индустриального парка Стэнфорда по традиции размещались в одно-двухэтаж- ных модульных строениях. На одного сотрудника, таким образом, расходовалось в несколько раз больше площади земельного участка, чем в метрополисах с высокой застройкой. Между тем, в 1990-х гг. по плотности населения вся Долина уже приближалась к метрополисам. В застроенной низкоэтажными зданиями Силиконовой Долине начал назревать дефицит земли, за которым последовал неизбежный рост цен на жилье. Более того, степень роста цен значительно превзошла рост доходов населения Долины, поскольку рост подогревался наличием растущего платежеспособного спроса (так как одновременно растущий фондовый рынок каждый день обогащал десятки сотрудников венчурных фирм). Застройка же, начиная с 1992 г., начала отставать от роста населения - на среднегодовой прирост населения в 125 тыс. чел. приходилось только 26 тыс. новых домов[205]. Местные власти крайне неохотно районировали новые земли под жилую и офисную застройку, не в последнюю очередь потому, что растущие цены на недвижимость были в интересах уже проживающих в Долине домовладельцев. Минимальная стоимость односемейного дома в Силиконовой Долине превзошла среднеамериканскую стоимость такого же дома более чем втрое - примерно 375 тыс.

долл. против 125 тыс. долл. Аренда жилплощади также достигла потолка, и количество свободных квартир уже в 1998 г. упало до 1.4% - то есть площадей, доступных для съема, практически не осталось.

Несмотря на продолжающийся рост доходов, венчурное сообщество переживало ценовой рост крайне болезненно. Многие всерьез рассматривали возможность переезда в другие венчурные зоны, а новички иногда отказывались от приглашений фирм Долины только из-за высокой стоимости жизни. Показательно свидетельство Сэнфорда Робертсона: «Я хотел пригласить к себе на работу инвестиционного банкира из Нью- Йорка; его жена провела два часа с риэлтером, увидела наши цены и после этого проплакала целый уикэнд». Надо отметить, что Нью-Йорк превышает по стоимости жизни среднеамериканский уровень более чем вдвое и также испытал в середине 1990-х гг. почти 30% скачок цен на недвижимость. Для составляющих большинство в числе новых мигрантов менее высокооплачиваемых специалистов из менее дорогих регионов этот шок еще сильнее. Часть людей, занятых в Долине, особенно не работающие в венчурных кампаниях, переселялись в смежные с Долиной области, экономя на удлинении времени в пути (хотя и здесь существует свой объективно приемлемый максимум удаления, особенно в связи с перегрузкой дорог).

Еще более болезненно этот кризис ударил по самим венчурным компаниям. Потери специалистов и рост расходов на зарплаты стал одним из его проявлений. Явление, при котором начинающие компании получали от своих капиталистов в качестве дополнения к финансированию пару комнат в офисе для размещения, стало повсеместным. Одна из компаний смогла получить собственный офис только через несколько лет после основания, потратив на его поиски столько же времени, сколько на разработку продукта и подготовку 1РО.

Путей решения проблемы было не так много. Этажность жилья является, во-первых, культурно-психологической проблемой: частное жилье в США исторически сосредоточилось в индивидуальном домостроении. Многоквартирные дома были издревле атрибутом нескольких (даже не всех) столичных зон - в первую очередь Нью-Йорка (стоявшего на нескольких островах и полуостровах крайне ограниченной площади), и, в известной мере, Вашингтона и Чикаго, также испытывавших географические и административные ограничения по площади. Но даже в этих метрополисах жилые здания высотой свыше 6 этажей

в меньшинстве, а существующая шестиэтажная застройка восходит порой еще к началу XX века.

Такие приморские метропо- лисы, как Бостон, Атланта и Сан-Франциско, отличаются преобладанием 3-6 квартирных домов высотой не более 3-4 этажей. Равнинные же метрополисы же типа Далласа, Денвера и, особенно, Лос-Анджелеса вообще представляют собой зоны многокилометровой индивидуальной застройки с небольшим количеством высотных офисных зданий в центре. Хотя по образу жизни Сан-Франциско близок округу Пало-Альто (и, в сущности, входит в Силиконовую Долину), вряд ли урбанизация по его образцу является идеалом Долины. Образ жилья как отдельного дома настолько глубоко вошел в массовое сознание американцев, что создание из Долины одного метрополиса повышенной этажности вряд ли может кого-то привлечь всерьез.

Кроме этого, в Калифорнии есть и локальная сложность - регион Залива стоит буквально на тектоническом разломе Сан- Андреас, и, как и Токио, примерно раз в полвека-век переживает разрушительные землетрясения, а раз в десятилетие - значительные. Последнее разрушительное землетрясение в 1906 г. наполовину стерло с лица земли Сан-Франциско, а последнее крупное землетрясение произошло в 1989 г. (от удара в 7.1 баллов по шкале Рихтера значительно пострадала примерно половина зданий Стэнфордского университета, местами разрушено шоссе 280, обрушился мост Сан-Франциско-Окленд, и был полностью обесточен Сан-Франциско)[206]. Деревянный малоэтажный дом в этих условиях воспринимается как существенно меньший риск гибели под обломками.

Традиция размещения офисов в низких домиках начинает постепенно разрушаться. Например, компьютерный гигант Adobe Systems в настоящий момент работает в 18-этажном здании в Сан-Хозе. В зданиях меньшей этажности располагаются офисы таких крупных компаний, как Oracle и Sun Microsystems. Вероятно, многие развитые венчурные компании, где количество сотрудников исчисляется тысячами, будут вынуждены со временем последовать примеру Adobe и Sun, особенно при попытках расшириться дальше. Учитывая, что венчурные компании, как правило, не обладают большим количеством тяжелого оборудования, требующего размещения в специальных зданиях,

вряд ли такие переезды будут сопровождаться большими затруднениями, помимо чисто психологических.

Перенаселенность также оказывала давление и на дорожную сеть Силиконовой Долины, которая рассчитывалась на гораздо меньшее количество автомобилей. Уже в 1995 г. общее время пробок только на фривэях региона превысило 15 тыс. часов - в среднем, 40 часов на календарный или 60 на рабочий день. Практически полное отсутствие общественного транспорта в Заливе (за исключением Сан-Франциско) тяжело сказывалось на пропускной способности автодорог.

с)              Богатые тоже плачут

Наконец, существенной проблемой в Силиконовой Долине стал и сам рост благосостояния. Проблема эта состоит в том, что хотя высокотехнологические венчурные фирмы и выросшие из них корпорации являются основой местной экономики (которая до создания Силиконовой Долины была, как говорилось, в основном сельскохозяйственной), они не являются здесь единственными работодателями. В инфраструктуре Долины также представлены строительство, коммунальные и федеральные службы, которые не в состоянии поддерживать зарплаты своих сотрудников на необходимом уровне. Рост стоимости жизни оказывается по карману далеко не всем. Вытеснение же из Долины представителей низкооплачиваемых профессий стало, в частности, одной из причин регулярных пробок на дорогах. Не исключено, что в будущем Долина может оказаться перед третьим дефицитом - дефицитом вспомогательных профессий - строителей, сантехников, мусорщиков, полицейских, продавцов и пр.

Имущественное же расслоение хотя и не создает классовой неприязни (в отличие от сверхприбылей Уолл-Стрита, права создателей высоких технологий на высокие доходы никто в Америке не подвергает сомнению)[207], но объективно ухудшает условия жизни. На излете бума (летом 2000 г.) в городе Сан- Франциско даже началось движение местных жителей против дот-комов, из-за которых, как считали активисты, жизнь в городе вздорожала запредельно. Оно довольно быстро начало отдавать классовой неприязнью к новым миллионерам, что неудивительно: Сан-Франциско исторически было цитаделью

либеральных взглядов, которые в США наиболее близки европейскому социализму. Начавшийся кризис быстро снял напряжение. Проблема, тем не менее, осталась, так как экономический цикл не отменен ни бумом, ни кризисом. Новый венчурный бум через несколько лет может вернуть эту проблему Долины назад - и в еще большей остроте. Будет еще больше компаний, приедет еще больше народу, появятся новые шальные деньги. И что тогда?

Описанный тройной инфраструктурно-социальный дефицит в своей динамике очень напоминает процесс ранней фазы формирования «внутреннего города» метрополиса, когда некогда процветающая часть города коллапсирует под собственным весом, стремительно теряя качество жизни. Когда объем ухудшения превышает некую критическую массу, начинается повальное бегство состоятельных резидентов и - иногда - бизнеса, сначала, как правило, мелкого, а порой и крупного. Центр города превращается либо в «город призраков», где существует оживленная дневная деловая жизнь, но после 6 часов вечера зона вымирает, либо в гетто, где остаются только малоимущие, а деловая жизнь (и занятость) падает до минимума.

Силиконовая Долина начала превращаться в новый метро- полис, вытянутый по линии Сан-Франциско - Пало-Альто - Сан- Хозе. Резервы для экстенсивного роста остаются пока только за счет освоения района Сан-Матео, но и они со временем будут исчерпаны. У Долины было две долгосрочных альтернативы: превращение в некий обширный деловой центр с минимальным проживанием, своего рода даунтаун с пятидесятикилометровым поперечником, или расширяться за пределы своего полуострова. Первое сдерживалось тем, что жить в Долине дорого, ездить на работу в Долину - далеко. Второе, наоборот, обесценивало одно из важнейших преимуществ Долины, затрудняя деловое и повседневное общение компаний и их сотрудников.

В других венчурных центрах эти проблемы были представлены гораздо менее заметно, что связано, прежде всего, с меньшей долей венчурных компаний среди работодателей, а также тем, что, к примеру, Нью-Йорк и Бостон многие столетия имели и куда большее число богатых и сверхбогатых жителей, и более высокую стоимость жизни - и общих резких сдвигов венчурный бум там не вызвал. Принимая во внимание темпы роста венчурных индустрий, можно предположить, что со временем

другие компактные зоны размещения венчурной промышленности вне метрополисов начнут переживать те же проблемы, которые свойственны перерождающейся в мегаполис Силиконовой Долине, а сама география венчурной промышленности расширится за счет новых компаний, которые будут искать другие привлекательные регионы. Вытесненные из Силиконовой Долины молодые компании, возможно, обживут смежные области к северу от Сан-Франциско (вокруг Университета Калифорнии в Дэвисе), а также могут разместиться в соседних штатах Аризона, Невада, Юта и Айдахо. Из перечисленных соседей Калифорнии наилучшие шансы у Аризоны, ставшей в 1990-х гг. модной отпускной зоной, а также наиболее близкой к Долине Северной Невады (г. Рино и окрестности). В частности, Финикс в Аризоне уже стал одним из мест, куда перемещается полупроводниковый бизнес из Долины[208]. Беглецы из Долины также переезжали в район Остина в Техасе.

«Как ни странно, - писал я в 1998 г., - именно это дает Силиконовой Долине и другим венчурным зонам еще один шанс облегчить груз социальных проблем. Учитывая переменчивость и подвижность венчурного бизнеса, любое замедление или спад в американской экономике в целом может отсрочить социальный кризис на несколько лет. Начало экономического спада почти несомненно ударит по венчурным отраслям настолько жестко, что, как минимум, уничтожит спрос на новые рабочие места, а в более серьезном случае может и вызвать потерю уже существующих рабочих мест. Цены на недвижимость в Долине также, скорее всего, упадут не менее чем на 30-40%. И то, и другое даст Долине передышку»[209]. Я ошибся на два года. Давление на инфраструктуру не сократилось сразу после начала кризиса. Лаг (задержка по времени) составил около двух лет, причем рост продолжался еще год после фактического начала кризиса в марте 2000 г. Еще в 2002 г. цены на жилье стояли по- прежнему высоко, упав всего на 2-3 процента, а число жителей Силиконовой Долины не сокращалось. Офисные ставки начали падать несколько раньше: за 2001 г. пустующие площади выросли с 2.8% до 13.5% от общего количества, а средние ставки аренды для технологических компаний сократились с 51.36 до 23.52 доллара за кв. фут в год[210].

Затем произошел прорыв, и те, кто лишился работы в ходе падения дот-комов, стали уезжать. В 2003 г. впервые с 1994 г. количество пробок на дорогах упало, причем резко: на 12% в среднем по региону Залива, на 40% в графстве Сан-Матео и на 28% - в графстве Санта-Клара, сразу опустившись на уровень 1997 г.[211]. Движение заметно улучшилось по всему региону Залива, от Сан-Франциско (где пробки на перекрестках стали встречаться в пяти случаях из ста) до Сан-Хозе на юге (пробок на автодорогах І-680, I -280, 101 и 217 стало почти втрое меньше)[212]. Цены на недвижимость также пошли на снижение. Причем если в жилом секторе падение цен составило несколько процентов, то коммерческая недвижимость стала намного более доступна - появились даже отдельные примеры, когда новые компании пускали в субаренду бесплатно только при условии исправной платы за электричество и воду. Номинальные арендные ставки упали до 15.24 долларов за кв. фут в 1 квартале 2003 г., но ставки субаренды стали доходить до 1 доллара за фут[213]. Это явный признак того, что оздоровление после эксцессов дот-ком бума завершается.

<< | >>
Источник: Юрий Аммосов. Венчурный капитализм: от истоков до современности. 2004

Еще по теме Социальные и имущественные сдвиги:

  1. Имущественные проблемы и имущественная поддержка малого бизнеса
  2. 10.3. Обобщающие показатели структурных сдвигов
  3. 5.3.4. Эффект структурных сдвигов
  4. Эффект структурных сдвигов
  5. ИМПЕРАТИВ СТРУКТУРНЫХ СДВИГОВ
  6. Частные показатели структурных сдвигов
  7. Динамика и структурные сдвиги
  8. Экономические сдвиги
  9. УРОВЕНЬ ЖИЗНИ. ДОХОДЫ. ПОТРЕБЛЕНИЕ. СОЦИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ. СОЦИАЛЬНАЯ ЗАЩИТА И СОЦИАЛЬНАЯ ПОДДЕРЖКА ГРАЖДАН
  10. Сдвиги в характере соперничества