<<
>>

Знаки, схемы, модели

Схемы - это семиотические образования, но их нужно отличать от знаков. Говоря о знаках, мы употребляем два ключевых слова - «обозначение» и «замещение», например, некоторое число как знак обозначает то-то (скажем, совокупность предметов), замещает такой-то предмет (эту совокупность) в плане количества.

У схемы другие ключевые слова - «описание», «средство»

(средство организации деятельности и понимания), «образ предмета». Например, мы говорим, что схема метро описывает пересадки и маршруты движения, помогает понять, как человеку эффективно действовать в метрополитене; именно схема метрополитена задает для нас образ метро как целого.

В Московском методологическом кружке, откуда вышел автор, представление о знаке вводилось, чтобы объяснить, каким образом человек преодолевает «ситуацию разрыва». Когда он по какой-либо причине не мог действовать с объектом, то изобретал знак, замещал объект знаком и действовал с последним вместо объекта. Именно по этой логике я смог объяснить природу и происхождение чисел древнего мира, изображения людей и животных, использовавшихся в доисторические времена охотниками для тренировки, и ряд других случаев. Но в том же ключе объяснить архаические представления о душе или затмении уже не удалось.

«На языке тупи, - пишет Э. Тейлор, - солнечное затмение выражается словами: “ягуар съел солнце”. Полный смысл этой фразы до сих пор обнаруживается некоторыми племенами тем, что они стреляют горящими стрелами, чтобы отогнать свирепого зверя от его добычи. На северном материке некоторые дикари верили также в огромную пожирающую солнце собаку, а другие пускали стрелы в небо для защиты своих светил от воображаемых врагов, нападавших на них. Но рядом с этими преобладающими понятиями существуют еще и другие. Караибы, например, представляли себе затмившуюся луну голодной, больной или умирающей...

Гуроны считали луну больной и совершали свое обычное шаривари со стрельбой и воем собак для ее исцеления»469.

Обратим внимание, архаические люди в данном случае действуют так, как будто они реально видят «ягуара». Но ведь его нет. Что значит нет? Нет в физическом смысле, с точки зрения естественнонаучной реальности, о которой дикари ничего не знают. Но «ягуар» задан языком, точнее «семиотической схе

мой», в этом смысле он существует в сознании архаического человека как психическая и семиотическая реальность.

Действительно, схемы - это семиотические образования (они в своем материале представляют определенные предметы, отличные от них самих). Но схемы - это не отдельные знаки и даже не системы знаков, а самостоятельные предметы. Схему я определяю таким образом: это двухслойное предметное образование, где один слой (например, образ ягуара) замещает другой (то, что происходит с солнцем). Схемы выполняют несколько функций: помогают понять происходящее, организуют и переорганизуют деятельность человека, собирают смыслы, до этого никак не связанные между собой, способствуют выявлению новой реальности. Необходимым условием формирования схем является означение, то есть замещение в языке одних представлений другими. В этом смысле схема вроде бы является одним из видов знаков, однако, главное в схемах - не возможность действовать вместо обозначаемого объекта, а задавать новое видение и организовывать деятельность. Если мы делаем акцент на новом видении, то знаковая функция схемы выступает только как условие схематизации. Тогда схемы не могут быть поставлены в один ряд со знаками. В этом случае схемы скорее эпистемологическое образование, о чем в свое время писал И. Кант. Если же акцент делается на замещении, то схема - это, действительно, сложный знак со всеми вытекающими из этого последствиями.

Представления об архаической душе или затмении являются примером первых схем. Поскольку человек еще не осознает природу схем и не строит их сознательно, лучше подобные семиотические образования назвать «квазисхемами» или «образносмысловыми синкретами».

Квазисхемы в архаической культуре (а в значительной степени и в последующих) задают сразу три грани явления: языковое выражение (нужно было изобрести сам нарратив, например, «ягуар съел солнце» или «луна умирает»), понимание того, что происходит (диск солнца уменьшается, по

тому что его съедает ягуар), наконец, уяснение того, что надо делать (отгонять ягуара; а там и, глядишь, скоро затмение прекращается - ягуар отпускает солнце; то есть архаический человек убеждался в эффективности своего понимания). Этот синкретизм трех основных образований - языка, коммуникации и деятельности, очевидно, выступает условием разрешения проблемы, с которой периодически сталкивались архаические племена (например, когда начиналось затмение, они испытывали ужас и не знали, что делать).

Первые схемы появляются только в античной культуре. В «Пире» Платон вполне сознательно строит схемы и на их основе дает различные определения любви. Вот пример одной из них. Устами одного из участников диалога Аристофана Платон излагает правдоподобный миф о происхождении людей разного пола из монстров-андрогинов, существ, соединявших в себе признаки мужского и женского полов. У андрогинов было три пола: мужской, женский и смешанный. Зевс и Аполлон рассекли андрогинов пополам.

«Итак, — говорит Аристофан, - каэвдый из нас - это половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Мужчины, представляющие собой одну из частей того двуполого прежде существа, которое называлось андрогином, охочи до женщин, и блудодеи в большинстве своем принадлежат именно к этой породе, а женщины такого происхождения падки до мужчин и распутны. Женщины же, представляющие собой половинку прежней женщины (андрогина женского пола. - В.Р.), к мужчинам не очень расположены, их больше привлекают женщины, и лесбиянки принадлежат именно этой породе. Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами.

Это самые лучшие из мальчиков и юношей, ибо они от природы самые мужественные»460.

Почему этот нарратив можно считать схемой? С помощью схем герои диалога (а фактически сам Платон) получают различные знания о любви. В данном случае сначала рассказывается сама история, а именно то, как Зевс рассек андрогины пополам. Затем половинки андрогинов отождествляются с мужчинами и женщинами или с разными мужчинами. Наконец, влюбленным мужчинам и женщинам приписывается стремление к поиску своей половины, поскольку их происхождение от андрогинов требует воссоединения целого. Обратим внимание, здесь состояния возлюбленных выражаются с помощью состояний андрогинов (то есть это двухслойное семиотическое построение, где один слой обозначает другой).

Откуда, спрашивается, Платон извлекает новое знание о любви? Он не может изучать (созерцать) объект, ведь платонической любви в культуре еще не было, а обычное понимание любви было прямо противоположно платоновскому. Платон утверждал, что любовь это забота о себе каждого отдельного человека, а народное понимание языком мифа гласило, что любовь от человека не зависит (она возникает, когда Эрот поражает человека своей золотой стрелой); Платон приписывает любви разумное начало, а народное - только страсть; Платон рассматривает любовь как духовное занятие, а народ - преимущественно как телесное и т. п. Новое знание Платон получает именно из схемы, очевидно, он ее так и создает, чтобы получить такое знание. Однако относит Платон это знание, предварительно модифицировав его (здесь и потребовалось отождествление), не к схеме, а к объекту рассуждения, в данном случае, к любви. То же самое можно утверждать и относительно других платоновских схем. Интересно, что Платон обсуждает и саму природу таких странных построений. В «Тимее» мы встречаем такой текст.

«Но в каадом рассуждении, - пишет Платон, - важно избрать сообразное с природой начало. Поэтому относительно изображения и прообраза надо принять вот какое различение: слово о каждом из них сродни тому предмету, который оно изъясняет.

О непреложном,

устойчивом и мыслимом предмете и слово должно быть непреложным и устойчивым; в той мере, в какой оно может обладать неопровержимостью и бесспорностью, ни одно из этих свойств не может отсутствовать. Но о том, что лишь воспроизводит первообраз и являет собой лишь подобие настоящего образа, и говорить можно не более как правдоподобно. Ведь как бытие относится к рождению, так истина относится к вере. А потому не удивляйся, Сократ, что мы, рассматривая во многих отношениях много вещей, таких, как боги и рождение Вселенной, не достигнем в наших рассуждениях полной точности и непротиворечивости. Напротив, мы должны радоваться, если наше рассуждение окажется не менее правдоподобным, чем любое другое, и притом помнить, что и я, рассуждающий, и вы, мои судьи, всего лишь люди, а потому нам приходится довольствоваться в таких вопросах правдоподобным мифом, не требуя большего»461.

«Правдоподобным мифом» (а мы бы сказали, схемой) Платон называет повествование, которое в сравнении с истинным, по сути, божественным знанием, выступает как знание хотя и не совсем полное и непротиворечивое, но все же, как пишет Платон, не хуже, чем «любое другое». Мысль Платона, как мы видим, разворачивается в двухчастном пространстве - знания подлинного бытия, где слово должно быть непреложным и устойчивым, и правдоподобного знания, которое является не совсем точным и непротиворечивым, но не хуже любого другого знания. Различая эти два типа знания и начала, Платон, тем не менее, не считает, что правдоподобный миф задает иллюзорную реальность; мифологическая реальность, конечно, не столь истинна, как мир идей, но все же, как пишет Платон «правдоподобна». Схемы, в отличие от квазисхем, строятся сознательно и отрефлексированы, естественно, в той форме, которая доступна соответствующему времени. Анализ «Пира» показывает, что схемы не только позволяют получить новые знания и задают новую реальность любви, но и по-новому организуют жизнедеятельность человека. Он теперь не ждет, пока у него возникнет

страсть неизвестно к кому, поскольку так захотели боги любви, а ищет свою половину (для этого, кстати, нужно понять, кто ты есть сам), «вынашивает духовные плоды», стремится к прекрасному, благу и бессмертию.

При построении схем Платону приходится преодолевать непонимание слушателей, пересматривать и уточнять схемы с тем, чтобы они выглядели убедительными. Судя по всему, Платон ориентируется, прежде всего, на тех продвинутых членов античного полиса, которые почувствовали себя личностями (античная личность, которая складывается в этот период - это человек, переходящий к самостоятельному поведению, сам выстраивающий свою жизнь).

Как на схемах, получаются новые знания. Если иметь в виду рассмотренные выше примеры, то приходится предположить, что новые знания получаются за счет отождествления с помощью схем двух разных предметных областей и затем приписывания видоизмененных знаний из одной области объектам другой. Действительно, за счет чего Платон получает знание о том, что влюбленные склонны искать свою половину. Он придумывает историю об андрогинах и затем, отождествляя мужчин и женщин с половинками андрогинов, приписывает влюбленным людям стремление к поиску своей половины. До Платона никому в голову не приходило отождествлять сферу любви со сферой естественных процессов, характеризующихся стремлением ее единиц к воссоединению в одно целое.

Схемы типа андрогина можно назвать «онтологическими». Онтологические схемы нужны до тех пор, пока в этих новых областях не осуществляется рефлексия и не создаются новые специфические понятия. Однако можно показать, что в новых понятиях происходит снятие соответствующих схем. Другими словами, схемы в скрытом виде продолжают жить в понятиях. В общем случае в мышлении можно выделить два основных полярных процесса: образование замкнутых предметных областей (деятельности, знаний и т. п.) и процессы схематизации, постоян

но конфигурирующие разные предметные области. Первый процесс получил свое осознание и технологию еще в античной философии (именно этой цели служат работы Аристотеля), и далее он каждый раз уточнялся и видоизменялся применительно ко времени и ситуации. Второй же процесс практически не осознан до сих пор («Критика чистого разума» Канта в данном случае является исключением) и совершенно не оснащен технологически. Только в рамках одного из направлений современной методологии (в Московском методологическом кружке) появляется интерес к осмыслению схем и схематизации.

С точки зрения Канта, исследователь не извлекает из объекта свойства, а наоборот приписывает их последнему. При этом речь идет не об реальном объекте (по Канту - это «вещь в себе», о строении которой ученый ничего знать не может, хотя он может этот объект мыслить), а об объекте науки, то есть «идеальном объекте» в современной терминологии. Такой объект, утверждает Кант, создается на основе априорных представлений (категорий), причем связь с реальным объектом («явлениями») обеспечивается с помощью схем.

«Ясно, - пишет Кант, — что должно существовать нечто третье, однородное, с одной стороны, с категориями, с другой - с явлениями и делающее возможным применение категорий к явлениям. Это посредствующее представление должно быть чистым (не заключающим в себе ничего эмпирического) и, тем не менее, с одной стороны, интеллектуальным, а с другой - чувственным. Именно такова трансцендентальная схема»[372].

Если соединить наше представление с кантианским, то можно дать следующую характеристику схем. Схемы вводятся (изобретаются) в ситуациях «становления», связывая категории с эмпирическими знаниями (фактами), разрешают проблемы, поставленные временем и ученым (будем дальше называть их «про

блемной ситуацией»), задают видение нового объекта (реальности), позволяют с ним осмысленно действовать (рис. 2.1).

ЭМПИРИЧЕСКИЕ

ЗНАНИЯ

Рис. 2.1. Роль схемы в процессе становления нового объекта

СХЕМЫ

Рис. 2.1. Роль схемы в процессе становления нового объекта

Другими словами, именно схемы задают и описывают изучаемый предмет. В этом смысле можно предположить, что дис- позитив, о котором пишет Фуко, - это схемы, схватывающие сущность изучаемого явления и позволяющие конституировать новый объект.

Теперь важный вопрос: какую роль схемы играют в коммуникации? Очевидно, что они используются не только для задания объектов и новой реальности. Не менее важная другая их функция - создание событий, позволяющих направить внимание и понимание слушателей (оппонентов), помогающих им принять новые представления, понять аргументацию, двигаться вместе с автором новой мысли и т.п. Схемы, выполняющие такие функции, я назвал «направляющими». Помимо признаков, общих для всех схем, направляющие схемы имеют и специфические.

Направляющие схемы существуют в особом контексте. Его структура задается, по меньшей мере, следующими элементами: наличием новой мысли и коммуникации по ее поводу, различием позиций участников коммуникации (один излагает новую мысль и аргументирует ее разными способами, другой старается понять, возражает, полемизирует), стремлением «ведущего» диалог (например, Платона) так повлиять на своих слушателей, чтобы они поняли и приняли новую реальность (видение, знание, представление). Нужно подчеркнуть, что направляющие схемы, как правило, не создаются заранее, а как бы выращиваются в процессе мышления-коммуникации. В этом же процессе выращиваются (изобретаются), усложняются и укрепляются (в смысле обоснования) как новые знания, так и новые объектные представления, частично заданные по материалу в тех же схемах (онтологических). В итоге по продукту часто невозможно различить, какой вклад дали онтологические схематизации и объектные построения, а какой - коммуникация.

Типы коммуникаций, естественно, бывают разные, соответственно этим типам различаются и направляющие схемы. Один случай, когда «ведущий», подобно Платону, приглашает слушателей последовать за ним в новый мир (работы над собой и духовной любви). Другой, когда «ведущий» навязывает слушателям представления, которые они не хотят принимать (например, Сократ заставлял людей признать свое невежество и неразумность, что, понятно, многим не нравилось). В качестве третьего случая можно взять образовательную ситуацию; здесь педагог сознательно пытается передать учащемуся новые представления, причем в специальной процедуре научения. Еще один случай - юридическая коммуникация, например, следователь пытается склонить подозреваемого сознаться в содеянном правонарушении.

В романе Достоевского «Преступление и наказание» следователь Порфирий Петрович в беседах с Раскольниковым использует, по меньшей мере, две направляющие схемы. Он предлагает Рас

кольникову мысленно представить, что Раскольников и есть тот самый человек, который имеет право на убийство, а также погружает Раскольникова в реальность, где предполагается, что о его преступлении Порфирию Петровичу абсолютно все известно. В результате, проживая события, заданные этими направляющими схемами, и размышляя над смыслом своего поступка, Раскольников настолько меняется, в такой степени не может переносить свое состояние, что сознается в преступлении (заметим, что с формально-логической точки зрения признание есть определенное знание). Особым типом коммуникации является автокоммуникация, то есть беседа и диалог с самим собой. Здесь мышление и его коммуникационный контекст сливаются в одно целое, поэтому особенно трудно различать онтологические и направляющие схемы.

Перечисление разных типов коммуникации можно продолжать, но я ограничусь данными примерами. Важно, что в каждом из указанных случаев направляющие схемы работают иначе и выполняют разные функции. Но во всех случаях направляющая схема в отличие от онтологической задает не объект, а определенную реальность, войдя в которую, слушатель (оппонент) должен начать двигаться в направлении, желательном для «ведущего». Правда, часто сдвигается (по-новому понимает и видит) не только слушатель, но и «ведущий»; в этом смысле они осуществляют совместное движение и приходят вовсе не туда, куда намечали прийти вначале. Другими словами, что направлять могут не только схемы, но и жанр, и даже язык произведения, поэтому вполне можно говорить о «схематизме произведения» и «языковых схематизмах».

Таким образом, в отличие от знаков, используемых в оперативных целях, как заместители объектов (или других знаков), схемы задают и описывают реальность, позволяя по-новому ее видеть, а следовательно, затем и по-новому действовать в мире. При этом схематизация не просто отражает реальность, но и уча

ствует в ее порождении, не только работает на общее культурное видение, но и обеспечивает видение индивидуальное.

Если схемы задают объект впервые, то модель предполагает его существование (актуальное или виртуальное, например, как в проекте) еще до процедуры моделирования. Функция моделей - замещать моделируемый объект (в контексте решения определенных задач), функция схем, как уже отмечалось, иная (они позволяют переходить от проблемной ситуации к объекту, задают его видение, дают возможность эффективно действовать). Один и тот же материал (графический или текстовый) может выступать и как модель, и как схема. Например, схема метрополитена является моделью, если мы с ее помощью определяем маршруты движения (где войти в метро и выйти, сколько станций проехать, где сделать пересадку, как короче проехать и т.п.), и схемой, если нас интересует строение метрополитена (радиально-кольцевая конфигурация) и мы его рассматриваем как удобное средство организации нашего поведения в метро. Блок-схемы управления являются моделями, если позволяют предсказывать реакции и поведение управляемых подсистем (что случается весьма редко); чаще же это схемы, позволяющие нам достаточно эффективно действовать (управлять), при том, что такие схемы не позволяют точно рассчитать, что получится в результате наших управляющих воздействий.

Поддерживать существующую цивилизацию или работать на будущую?

Когда производство представляло собой и выстраивалось как машина в рамках капиталистической системы, понятна была основная цель - получение максимальной прибыли[373]. Куда слож

нее определить назначение производства в том случае, если это особый социальный организм или даже симбиоз двух организмов («производство и управление на людях» и «люди на производстве и управлении»). Друкер в своей книге обсуждает, «в чьих интересах должна осуществляться деятельность компаний». Он последовательно рассматривает следующие точки зрения: в интересах самого бизнеса (США), в интересах создания и поддержания социальной гармонии (ФРГ, Япония, страны Скандинавии), в интересах индивидуальных вкладчиков.

«До сих пор нет ни одной страны, которая исходила бы из представлений о том, что бизнес должен работать главным образом - и даже исключительно - на индивидуальных вкладчиков. В США с 1920 года доминировала, хотя и неявно, теория, которая утверждала, что предпринимательская деятельность должна осуществляться исходя из баланса интересов - потребителей, работников, вкладчиков и т.д., что на деле означало, что бизнес работает “сам на себя”. В Великобритании наблюдалось примерно такое же положение. В Японии, Германии и странах Скандинавии деятельность крупных предприятий рассматривалась - и рассматривается сегодня - как направленная, в первую очередь, на создание и поддержание социальной гармонии. На деле это означает, что предприятия должны работать в интересах работников физического труда»[374].

С самоопределением в этой области Друкер связывает вопрос об эффективности современного производства, который, с его

465

точки зрения, далек от разрешения .

Зато для Салмона решение этого вопроса ясно. В отличие от Друкера, который все же ориентирован на сложившуюся цивилизацию, Роберт Салмон подвергает ее критике и считает, что надо работать на будущее. Как теоретик он дает прекрасный анализ мегатенденций современной цивилизации, утверждая, что процессы глобализации и другие социальные изменения постепенно

трансформируют установки потребителей. Они все меньше хотят участвовать в гонке потребления, переключаясь на нематериальные ценности, такие как гарантии работы, социальное благополучие, гармония жизни, осмысленное существование.

«Для многих обитателей крупных городов, чье экономическое положение оставляет желать лучшего, такие жизненно важные потребности, как трудоустройство, жилье и образование детей, явно преобладают над желанием сделать более или менее серьезные приобретения... По сути, переизбыток товаров и услуг, характерный для последних лет, обещает умерить желание потребителей потреблять ... достаточно людей стали сомневаться в разумности потребительской лихорадки, охватившей наше общество... В этом контексте кажется сомнительным, что стратегию бизнеса будут, как и раньше, определять технические характеристики продукта, энергичная сбытовая политика и финансовые результаты... Люди покупают не столько материальные блага, сколько символы гармонии, равновесия, безопасности, благополучия, социальной интегрированности... после этапа, когда люди преклонялись перед “обладанием”, наступил период, когда хотят не просто “обладать”, а “быть”, переживать определенное состояние... Нематериальная составляющая продукта имеет преимущества даже в том отношении, что с лихвой компенсирует дефекты качества, от которых страдают товары, произведенные с использованием явно дешевых технологий. Так, некоторые фармацевтические фирмы добились впечатляющих успехов по продвижению своего препарата, поскольку они опирались в рекламной компании на такие моменты, как отказ от испытания препарата на животных, использование натуральных ингредиентов, возможность повторного использования упаковки. Подобная продукция весьма популярна по той причине, что она отвечает глубоким этическим мотивам покупателя, уверенного, что, приобретая эти товары, он совершает благое дело и вносит свой посильный вклад в решение гуманитарных и экологических проблем»466.

Салмон доказывает, что в конкурентной борьбе в перспективе выиграют те компании и корпорации, которые, преодолевая

стереотипы и ценности техногенной цивилизации, создают альтернативное будущее (например, учитывают не только экономику, но и требования экология, этические идеалы, трансформацию сознания, исходят из новых реалий и типов социальности). Поэтому уже не удивляет формулировка им миссии современной компании.

«В действительности, - отмечает Салмон, - компания остается единственной ячейкой общества, которая обладает реальной возможностью производить структурные изменения, что дает ей шанс соответствовать происходящим социальным и технологическим изменениям. В этом отношении компании доверяется та функция, которая отводилась семье, деревенской общине, церковному приходу и даже государству... Насколько странной ни показалась бы эта идея сегодня, в ближайшем будущем будет совершенно понятно, что конкурентноспособность компании все больше будет зависеть от нематериальных факторов, и особенно от способности формировать такую систему отсчета, которая помогала бы людям эффективно существовать * условиях, характеризующихся низкой толерантностью»[375].

«Перед менеджером-гуманистом будущего стоит сложная задача найти надлежащий баланс меэвду тремя моментами, которые считаются в конце XX столетия наиболее существенными: капиталистическими ценностями свободного предпринимательства (рынок, конкуренция, коммерческая тайна, финансовый успех); технократическими ценностями (технические достижения и математическая логика “научно” запрограммированных организаций); наконец, ценностями демократии, морали и этики»[376].

В остальном же Салмон вполне вписывается в рамки классического, эволюционного и теоретического дискурсов менеджмента. Он обобщает удачный опыт управления компаниями, формулируя «семь принципов стабильности и процветания» (непрерывный инновационный процесс; оценка компании с точки зрения материальных и нематериальных факторов; детальная прора

ботка видения; наделение индивида важной для системы функцией; интегрирование удовлетворенности отдельных сотрудников в целях усиления творческого поля компании; умение балансировать между «делать» и «быть», между эффективностью и конечным результатом), обсуждает роль и характер информации, необходимой для менеджмента, и прочее.

Рассматривает Салмон и то, что обычно называется «человеческим фактором». Но, по сути, речь в этом случае идет о третьем дискурсе, интенсивно развивающемся в теории менеджмента, его можно назвать «социально-психологическим»; здесь используются психологические представления о личности, а также знания социальных наук о социальных общностях и популяциях. Теоретики менеджмента дружно пытаются реализовать подход, который довольно точно сформулировал Р. Салмон: «Внимание к человеческому фактору и уважение личности представляются для менеджмента тем ориентиром, который имеет большое будущее»[377]. В рамках социально-психологического дискурса обсуждаются вопросы консолидации коллектива, лидерства, сопротивления инновациям и другие.

«Следует отказаться, - пишет Салмон, - от классической иерархической модели в пользу той системы, которая позволяет каждому сотруднику лично отвечать за свой труд и играть активную роль в развитии всей компании. Однако инициативность, ответственность и творческий, инновационный подход к организации труда приживутся только тогда, когда высшее руководящее звено согласится передать автономным подразделениям часть полномочий... Цель любой компании должна состоять в том, чтобы практически реализовать морально-этическую позицию, связанную с поддержанием личного развития всех своих сотрудников, что будет предпосылкой не только раскрытия творческого потенциала отдельного человека, но и обязательным условием благополучия всей компании»[378].

«На деле надо следить за тем, чтобы личные цели людей занимали в организационном, а лучше в целевом пространстве то место, которое бы позволило создать гармонию личных целей и целей более высокого уровня. Однородность целей - ключ к максимальному использованию человеческих ресурсов...»[379].

«Культура менеджмента ставит во главу угла рациональность и контроль. Неважно, на что направлены усилия менеджера - целевые показатели, ресурсы, организационную структуру или персонал, - он всегда занимается решением проблем... Иная концепция существует для описания лидера, которому приписываются почти мистические черты... Чтобы убедить людей в правильности своего решения, менеджеры вынуждены постоянно координировать и примерять противоположные точки зрения... Лидеры действуют в прямо противоположном направлении. Если менеджеры стараются ограничить число возможных вариантов, то лидеры, наоборот, изобретают новые нестандартные подходы к решению давнишних проблем и дают выход новым идеям. Если лидер хочет добиться успеха, он должен уметь облекать свои мысли в зажигательные речи, способные вызвать в людях энтузиазм, и только после этого может делать выбор и решать, как именно эти идеалы будут воплощаться в жизнь»[380].

«Люди восхищаются теми менеджерами, которые делятся с ними своей властью, дают подчиненным возможность ощутить себя влиятельными и правомочными членами организации и пробуждают в них такое мощное творческое начало и такое глубокое чувство личной ответственности, что поведение сотрудников преображается навсегда»[381].

«...ответственность за решение проблем должна перейти ко всему персоналу, потому что достойный ответ на вызовы внешней среды способны дать не приближенные руководителя, а коллективный интеллект сотрудников организации на всех уровнях управления. Работники компании должны помогать друг другу переступать границы компетенции и субординации и учиться находить решения»[382].

Причем речь идет не только о персонале компании, но и потребителях и других участниках процесса (партнерах, поставщиках, заинтересованных гражданах и пр.).

С точки зрения философии управления, здесь затрагиваются несколько важных тем: каковы, действительно, мегатенденции современности (прав ли Салмон, ориентируя менеджмент на другой тип цивилизации и иные потребности?), что такое власть и как она связана с управлением, как объяснить роль личности и коллектива в работе организации. В свою очередь, чтобы правильно ответить на эти вопросы, нужно понять, в чем особенности социального научного познания.

<< | >>
Источник: Голубкова Л. Г.. Философия управления. 2010

Еще по теме Знаки, схемы, модели:

  1. 7.1. Товарные знаки и знаки обслуживания в коммерческой деятельности
  2. Условные обозначения, изображения и знаки
  3. 2| Другие знаки и права
  4. 13.2. Знаки маркировки
  5. Промышленные образцы, товарные знаки
  6. Торговые марки и знаки
  7. ДЬЮ ДИЛИДЖЕНС - ТОВАРНЫЕ ЗНАКИ
  8. Товарные знаки в обеспечении качества и конкурентоспособности товаров
  9. 7.5.5. Общеизвестный и коллективный товарные знаки, их правовая охрана
  10. Демонетизация золота и ее влияние на действительные деньги и их знаки
  11. Раздел 6 Авторское право и другие знаки отличия торговой марки
  12. ТОВАРНЫЕ ЗНАКИ И НАИМЕНОВАНИЯ МЕСТА ПРОИСХОЖДЕНИЯ ТОВАРА КАК СРЕДСТВА ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ТОВАРОВ
  13. Схемы сертификации и их выбор
  14. Интерактивные схемы проезда
  15. Схемы сертификации продукции
  16. Корпоративные мотивационные схемы
  17. Выбор схемы процессинга
  18. Методика выбора схемы сертификации
  19. 14.1. Мошеннические схемы в ИД с использованием Сети
- Антикризисное управление - Деловая коммуникация - Документоведение и делопроизводство - Инвестиционный менеджмент - Инновационный менеджмент - Информационный менеджмент - Исследование систем управления - История менеджмента - Корпоративное управление - Лидерство - Маркетинг в отраслях - Маркетинг, реклама, PR - Маркетинговые исследования - Менеджмент организаций - Менеджмент персонала - Менеджмент-консалтинг - Моделирование бизнес-процессов - Моделирование бизнес-процессов - Организационное поведение - Основы менеджмента - Поведение потребителей - Производственный менеджмент - Риск-менеджмент - Самосовершенствование - Сбалансированная система показателей - Сравнительный менеджмент - Стратегический маркетинг - Стратегическое управление - Тайм-менеджмент - Теория организации - Теория управления - Управление качеством - Управление конкурентоспособностью - Управление продажами - Управление проектами - Управленческие решения - Финансовый менеджмент - ЭКОНОМИКА ДЛЯ МЕНЕДЖЕРОВ -