1.4. Социоэкономические и социокультурные реформы в России и в Германии
Поэтому на этапе исследования, проводимого в трансформирующемся, нестабильном обществе, ставились и анализировались проблемы выбора и действия, которые предпринимали индивиды, особенно на социокультурном и политическом уровнях.
После объединения Западной и Восточной Германии в 1990 г. на первый план вышла проблема соотношения их социокультурного и политического аспектов.
Солидарность немцев подверглась нешуточному испытанию -то, что казалось лишь отдаленной перспективой, вдруг свершилось в одночасье, и когда спала первая волна энтузиазма, стало ясно, что слияние воедино двух столь разных частей одной нации происходит далеко не так, как предполагалось. Выяснилось, что невозможно в одночасье изменить ту идентичность, которая создавалась в Восточной Германии четыре последних десятилетия.
Современные научные дебаты и политические дискуссии в Германии фокусируются именно на осознании различий, нежели сходст-
2. Россия и Германия
33
ва: много говорят о "стене в сознании", о "ментальном барьере" между Западом и Востоком.
После воссоединения Германии особенно сильно оживилась дискуссия об "идентичности" ФРГ. Возникшее в процессе дискуссии понятие "ментального барьера" в его социолого-психологическом аспекте четко указывали на проблему культурного сближения двух Германий. Эта проблема стала серьезным вызовом устоявшимся политическим и экономическим структурам ФРГ. С самого начала, т.е. приблизительно с 1989 года, в центре дискуссии стоял вопрос о социокультурной и исторической интерпретации недавнего прошлого, и прежде всего в той части, которая касалась государственно-репрессивной системы, существовавшей в ГДР.
С 1995 года новую силу обрела общественная дискуссия относительно нацистского прошлого Германии. Значимыми событиями в связи с этим стали выставка "Преступления вермахта", организованная Гамбургским институтом социальных исследований (1996), книга американского историка Даниэля Гольдхагена "Добровольные подручные Гитлера" и длительный спор в прессе относительно сооружения памятника жертвам Холокоста в центре Берлина.
Восточная Германия, попав в мощный поток современных мировых процессов, встала перед необходимостью экономически и ментально встроиться в новые условия. Для этого стали необходимы полный пересмотр устоявшихся стереотипов и структур повседневности. Не удивительно поэтому, что старые социальные связи распадаются, что у многих растет чувство отчуждения, потери корней и дезориентации. Это своего рода "шок адекватности", когда человек в кратчайшие сроки должен найти себя в кардинально иных условиях.
В 2000 году лишь 20% жителей новых земель ФРГ чувствовали себя в качестве "федеральных граждан", т.е. немцами вообще. Чувства, охватившие многих "осей" - жителей бывшей ГДР, прекрасно продемонстрировали итоги последних выборов в парламент ФРГ -бундестаг, когда округа, где победу одержали левые силы (Социал-демократы и ПДС, наследница СЕПГ), в сумме практически полностью совпали с очертаниями бывшей ГДР.
Наиболее сильный шок для восточных немцев произошел в сфере социального обеспечения. Здесь после 1990 года столкнулись две полярные концепции: в то время как западные немцы не были склонны ждать милостей от государства, восточный немец оставался в своих социальных ожиданиях жестко фиксированным прежде всего и исключительно на помощь государственных структур. В этом отношении ГДР была своего рода "диктатурой всепроникающей заботы" ("Fursorgediktatur"). Однако чрезмерное развитие механизмов социальной подстраховки привело в конечном итоге к перенапряжению экономики, и стало одной из причин фактического краха экономической системы ГДР.
34 М-
Из-за прошлых достоинств ГДР в новых условиях возникли серьезные проблемы. Так, в Восточной Германии почти 80% женщин были заняты на производстве. Это автоматически повышало их общественный статус, хотя и возлагало на них, в условиях дефицитной экономики и неразвитости сферы услуг, двойную нагрузку. После краха системы социального обеспечения и начала коренных преобразований в экономике бывшей ГДР именно женщины первыми попали под удар сокращений и увольнений.
Значительные изменения претерпевает и демографическая ситуация. Многие молодые женщины сознательно отказываются заводить потомство, аргументируя решение "неуверенностью в завтрашнем дне". Если в 1989 году в ГДР было зарегистрировано почти 200 тыс. рождений, то в 1994 году - только 79 тыс. (без Западного Берлина). Кроме того, закрылось, прежде всего по финансовым соображениям, большое количество детских садов и яслей, которые прежде обеспечивали практически полный контроль за подрастающим поколением.
Главная слабость восточных земель до сих пор так и не преодолена - эффективность восточногерманского производства в 2002 году составляла только 60% от западногерманского уровня. На долю востока с его 20% населения приходилось только 6% объема промышленного производства и 11% валового внутреннего продукта, что имеет глубокие исторические корни. Средняя заработная плата составляла только 75% зарплаты на западе. С учетом уровня эффективности производства рабочая сила здесь обходится дороже.
Свою роль фактор менталитета большинства населения играет и в сфере предпринимательства. По данным Института германской экономики, только примерно около 500 тыс. восточных немцев можно с полным правом отнести к разряду предпринимателей, при этом из 700 восточногерманских фирм только 10-15% можно отнести к действительно успешным предприятиям. В общей сложности они обеспечивают работой около 3 млн человек. Многие восточные немцы, так или иначе, продолжают ждать импульсов извне. Средний класс восточных немцев развит значительно слабее западногерманского образца.
Сейчас в Германии очень часто говорят о "стене в головах людей", о существенных различиях в поведении, в стремлениях, в ценностных ориентациях, в представлении западных и восточных немцев о том, как должна функционировать общественная система. Коммунистическая система предлагала в качестве объекта самоидентификации международное коммунистическое братство, принадлежность к которому рождало чувство гордости за мощь и величие этого братства. Однако именно эта гордость, придававшая самоидентификацию нации, вдруг лишилась почвы под ногами.
2* 35
4 Поэтому в поисках компенсаторных механизмов она обращается к национально-государственным символам, что выражается, например, в нарциссической "ностальгии", столь распространенной сейчас в новых землях ФРГ. Вопрос отношения друг к другу восточных и западных немцев крайне важен. Результаты социологических, социокультурных и социолого-психологических исследований четко показывают, что сорок пять лет экономического и культурно-политического разделения превратили их в практических полностью чуждых друг другу людей.
Это отчуждение, суть которого метко схвачена в понятии "ментального барьера", обосновано прежде всего преобладанием различных доминант в структурах западного и восточного социального характера.
На западе преобладал маркетингово-ориентированный, а на востоке - авторитарно-патерналистский социальный характер. Различие этих характеров выражается как в семейной и социальной жизни, так и в уровне и содержании самооценки, в ценностных предпочтениях, в отношении к работе, досугу, деньгам и т.д. Все это и определяло ситуацию, в результате которой восточный или западный немец воспринимал своего соотечественника по ту сторону германо-германской границы в качестве этнически чуждого, несмотря на общий язык и общую в целом культуру.
Такое положение продолжает сохраняться и сейчас. Современные новообразованные в немецком языке понятия "осей" и "весси" ("Ossi" и "Wessi") являются в целом одним из признаков общественной неспособности говорить о немцах вообще, а не о конкретном "типе" немца.
Такие речевые обороты, как "да ведь это же осей" ("das ist eben ein Ossi"), или "типичный весси" ("ein typischer Wessf) играют роль этнического ограничителя, причем в такой же примерно степени, как и выражение "типичный француз". Если кто-то говорит о каком-то конкретном восточном или западном немце, то очень скоро можно заметить, что речь идет не об определенном человеке, но об "осей" или "весси".Таким образом, при помощи своего рода социокультурной сте-реотипизации и психолого-этнических обобщений делается попытка сохранить дистанцию от этнически чуждого человека.
В целом же различия между западными и восточными немцами опираются прежде всего на разницу в ориентациях социальных характеров (клише и предрассудки западных и восточных немцев были изучены в специальном исследовании "Образы в зеркале. Что восточные и западные немцы рассказывают друг о друге", проведенном тюбингенским Институтом эмпирической культурологии имени Людвига Уланда в 1995 году). Было доказано, что люди, живущие в условиях авторитарно-патерналистской системы, испытывают сильную привязанность к своей общественной группе и проявляют ярко выраженную тенденцию к восприятию тех, кто не принадлежит к
36
его группе, в качестве "несимпатичных" и "чужих". Все те атрибуты престижа, которыми располагают западные немцы (машины, дома, одежда и т.д.), воспринимаются авторитарно ориентированными восточными немцами не как показатели успеха, а как признаки чужого, дерзкого, асоциального, извращенного образа жизни. Отношение западных немцев к деньгам ("Geld", "Kohle") как к одному из важнейших атрибутов жизни, помогающих справляться с большинством возникающих проблем, также вызывает на востоке Германии реакцию активного отторжения.
В социокультурном плане западные немцы имеют следующий менталитет: они убеждены, что люди, выросшие под знаком марке-тингово-ориентированного социального характера, должны быть гибкими, мобильными, современными, активными, привлекательными, уверенными в себе, эффектными, достигать успеха, умными, открытыми, толерантными, целеустремленными и полными жизни, хладнокровными, предсказуемыми.
Тех же, кто вырос в условиях авторитарного общества, они воспринимают жалкими, неопрятными, неквалифицированными, послушными, покорными, лояльными, истеричными, безропотными, старомодными, пассивными. В общем и целом - это "неудачники", "loosers", по отношению к которым западным немцам необходимо держать дистанцию. "Награждая" восточных немцев подобного рода качествами, западные немцы стремятся избавиться от докучливого и хлопотного соседства, возродив "ментальный барьер".В целом же среди западных немцев широко распространено мнение, что их соотечественники с востока "многого не знают, многого не понимают. Создается впечатление, что они в растерянности стоят перед целой горой ранее неизвестных им нововведений и проблем, обычных для нас... Они как маленькие дети...".
Отсюда можно сделать вывод о том, что в социокультурном плане восточные немцы намного ближе россиянам, чем западным немцам. Это касается также не только социокультурных компонентов, но и других, особенно социолого-управленческих форм развития предпринимательства.
К большому сожалению, в России, спустя более десяти лет после реформ по схеме "шоковой терапии", не заработали механизмы развития и адаптации крупных акционерных обществ, сыгравших в других рыночных системах, в частности, в ФРГ, ключевую роль в общем хозяйственном росте. Повсеместно возникший в ходе российской чековой приватизации инсайдерский контроль над фирмами стал одной из причин вялого инвестирования в "реальный сектор" и препятствием для выполнения вновь созданными финансовыми институтами функций, присущих их аналогам в германской модели корпоративного управления предпринимательством.
Поэтому при поиске эффективной российской модели важны понимание сравнительных преимуществ опыта стран с развитым
37
рыночным хозяйством и соотнесение их с отечественной спецификой отношений собственности и контроля при переходе к рынку. Проблема усложняется необходимостью параллельного учета заметных различий стран с переходной экономикой в методах и темпах решения схожих задач.
В этом отношении большой научный интерес вызывает более узкая проблема - корпоративный менеджмент, на который мы и хотели бы обратить свое пристальное внимание в дальнейшем.
Однако совершенно очевидно, что совершенно непродуктивно точно копировать какую-либо зарубежную модель корпоративного управления или схему, оправдавшую себя в иных национальных условиях перехода к рынку.
Еще по теме 1.4. Социоэкономические и социокультурные реформы в России и в Германии:
- 1.2. Процессы трансформации и реформ в России и Восточной Германии
- Социокультурные факторы национальной модели экономики России
- Институциональные и социокультурные факторы трансформации экономики в России
- ПЕРВЫЕ РОСТКИ ФАБРИЧНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ВО ФРАНЦИИ, ГЕРМАНИИ, США И РОССИИ. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПРЕВОСХОДСТВО АНГЛИИ
- Социоэкономические факторы
- 3.4. Денежные реформы б России
- Раздел Vlll РЫНОЧНАЯ РЕФОРМА В РОССИИ
- 3. Сущность и направления аграрной реформы в России
- 13.3. ДЕНЕЖНЫЕ РЕФОРМЫ РОССИИ
- 13.3. ДЕНЕЖНЫЕ РЕФОРМЫ РОССИИ
- ГЛАВА 12 ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ И РАЗВИТИЕ ПРОИЗВОДСТВА В РОССИИ
- 4.2.6. Социоэкономическое (гуманистическое) направление