3.5. Информационное и коммуникативное поведение

Эти и другие процессы переосмысления просто необходимы и в отношении информационного и коммуникативного поведения, по­тому что измененные кооперационные отношения между участка­ми, делегированием задач и ответственностью требуют также соот­ветствующих информационных и коммуникативных структур.

В качестве предпосылки для достижения успеха интегрирован­ных концепций по менеджменту необходим соответствующий диа­лог между иерархиями.

М. Аоки, Р. Шмидт, Дж. Бергманн и многие другие⁴³ подчерки­вают, что в рамках современных организационных концепций не­редко односторонне и в ошибочном направлении прослеживается информационный менеджмент, ибо модели информационных пото­ков остаются еще слабоизученными.

На предприятиях "А", "В" и "С" недостатки в информационной политике также составляют серьезную проблему, хотя все осознают

⁴³ Аоки М. Фирма в японской экономике. Информация, стимулирование и за­ключение сделок в японской экономике / Пер. с англ. / Науч. ред. и послесл. B.C. Катькало. СПб: Лениздат, 1995; Schmidt R. (Hrsg.). Reorganisierung und Modernisierung der industriellen Produktion; Bergmann J., Schmidt R. Industrielle Beziehungen - Institutionalisierung und Praxis unter Krisenbedingungen, 1996.

128

важность взаимного информирования. Однако невозможно быстро преодолеть устаревшие алгоритмы действий, консервативный образ мышления и поведения. Велика сила инерции и потому необходимы активные процессы обучения.

Из интервью:

«Мы должны активно заниматься вопросами коммуникации, т.е. я требую от своих людей, чтобы они добровольно и без принужде­ния все говорили, что имеет значение. Со мной точно так же: по оп­ределенным вопросам я информирую своего шефа в местечке М (где расположен головной завод) без напоминаний и говорю: "Это важно, это может иметь значение, здесь возможны изменения и т.д.", поэтому редко бывает, когда он что-нибудь спрашивает у ме­ня, а я говорю "да, я это знаю"; или когда он спрашивает: "Почему же ты мне об этом не сказал?" - Это нужно выучить, а это для неко­торых будет трудно.

В целом можно утверждать, что информационализм пронизыва­ет любые социальные области и культурные явления.

Процессы реструктуризации - это, по большому счету, целая се­рия реформ как на уровне институтов и социокультурных форм, так и на уровне менеджмента фирм, нацеленных на решение главных за­дач: углубление рационалистической логики стремления к макси­мальной прибыли в отношениях между капиталом и трудом; повы­шение производительности труда и капитала; распределение произ­водства и рынков с овладением возможностями использования наи­более выгодных условий для получения прибыли всюду - глобали­зация, причем часто с ущербом для социальной защиты персонала.

При этом информационно-технологическая парадигма стано­вится по сути дела приоритетной. Без новой информационной тех­нологии глобальная рационализация была бы сильно ограниченной реальностью, гибкий менеджмент был бы сведен к экономии на тру­дозатратах, а новые расходы на капитальное оборудование и новые потребительские продукты оказались бы недостаточными, чтобы компенсировать в них инвестиции.

Постиндустриальное общество, давая людям образование и по­степенно организуя экономику вокруг знаний и информации, подго-

⁵- Россия и Германия

129

товило почву для усиления роли человеческой мысли, когда многим стали доступными новые информационные технологии.

Отсюда следует тесная связь между социальными процессами создания и манипулирования символами - культурой общества и способностью производить и распределять продукты (товары и услуги).

Культурные, социальные и институциональные контексты, со­циальные действия решающим образом взаимодействуют с новой информационной технологической системой, что в итоге приводит к образованию специфических социальных условий, благоприятству­ющих технологической инновации, которая, в свою очередь, сама облегчает путь экономическому развитию и дальнейшей инновации. Воспроизводство таких условий есть проблема культурная, социаль­ная и институциональная, так же как и экономическая и технологи­ческая. Ее решение - это вызов в XXI веке.

Термин "информационное поведение" подчеркивает приоритет­ную роль информации в обществе. Информация в самом широком смысле, т.е. как передача знаний, имела критическую важность во всех обществах, которые были культурно и социально структуриро­ваны. Термин "информационное поведение" указывает также на ат­рибут специфической формы социальной организации, в которой благодаря новым технологическим условиям, возникающим в дан­ный исторический период, генерирование, обработка и передача ин­формации стали фундаментальными источниками для акторов - как на пути к производительности, так и к власти.

Процессы рациональной реструктуризации при этом становятся решающим фактором, ускоряющим, направляющим, формирую­щим и укореняющим новую информационно-технологическую па­радигму - в основном, в социокультурных и в социоструктурных формах - и, по контуру обратной связи, порождающим связанные с ней все новые социокультурные и социоструктурные формы.

Важно подчеркнуть, что одной из ключевых черт информацион­ного поведения и информационного общества является сетевая ло­гика его базовой структуры, что объясняет и концепцию сетевого общества, которая реализуется также и в контексте информацион­ной парадигмы.

Однако в мире, построенном вокруг информационных техноло­гий, информационного общества, информационного поведения, ин­форматизации возникает следующий парадокс: в то время как ин­формационные системы и сети увеличивают человеческие силы в рационализации, организации и интеграции, они одновременно под-

130

рывают традиционную западную концепцию индивидуалистическо­го, независимого субъекта, подрывают понятия суверенности и са­мостоятельности - понятия, которые давали идеологическую осно­ву для индивидуальной идентичности.

Эта идея в своей основе подразумевает кризис "Я", вписанного вп западную индивидуалистскую концепцию, что в итоге означает по­иск новой идентичности и новой духовности.

Отметим, что в России и бывшем Советском Союзе современ­ный поиск новой идентичности и новой духовности на базе инфор­мационных технологий во многом был связан с пониманием той со­циокультурной пустоты, которая на формальном уровне была соз­дана семьюдесятью годами навязывания исключительно идеологи­ческого единства как единственного источника смыслов.

Известно, что институты общества построены так, чтобы на­вязывать отношения власти, существующие в каждый историче­ский период, включая способы контроля, границы действий и социальные контракты, полученные в результате борьбы за власть. Информационные же технологии разрывали старые обществен­ные институты.

Символическая коммуникация между людьми и отношения меж­ду ними, опыт и власть кристаллизуются на специфических террито­риях, создавая, таким образом, культуру и коллективные идентич­ности, воплощаемые в социальных структурах.

Несмотря на парадокс индивидуальной идентичности, представ­ленный выше, существует в то же самое время потребность в по­строении нового коллективного "Я", значимо воплощающего духов­ность, информационную технологию, деловые и социальные связи, культуру и социальную структуру, что, в частности, на предприятии обычно и проявляется и реализуется на микроуровне в концепции групповой работы.

Концепции групповой работы рассматриваются в следующей главе.

При анализе взаимосвязи современных организационных кон­цепций и производственно-организационных изменений в центре внимания стоял вопрос о том, какое влияние оказывают ситуатив­ные условия и коллективы исполнителей на концептуализацию и претворение в жизнь современных производственно-организатор­ских структур.

Результаты исследований позволили сделать следующие выводы: 1. Измененные требования рынка и условия конкуренции - как внешние ситуативные факторы - воспринимаются на предприятиях как давление рынка в сторону к экономизации и гибкости производ­ства, к диверсификации и росту качества продукции.

5*

131

Предприятия, на которых мы проводили исследования, отреаги­ровали на это мероприятиями децентрализации, которые выражены в создании малых самостоятельных единиц с различной рыночной и производственной автономией (прибыль-центр, участки по образо­ванию стоимости, центры по ценообразованию, интрапренерские структуры).

Таким образом, обеспечивалось гибкое реагирование на поже­лания клиентов, на рыночные шоки, а также производство высоко­качественной продукция с наименьшими издержками.

Как для концептуализации, так и для реализации современных форм производственной организации нами были подготовлены эм­пирические данные с относительно сильной ориентацией на рацио­нализаторские образцы правильного действия. Как показывает пра­ктика, т.е. выбор и применение различных организационных моде­лей, эти рационализаторские образцы интерпретируются по-разно­му и используются в различной степени, что указывает на свободу действий производственных исполнителей.

То, что на реализацию таких организационных моделей в суще­ственной степени оказывают влияние исполнители, находит отраже­ние в различных подходах к рациональному образцу применения.

Например, в то время как на одном из исследуемых заводов реа­лизация организационных моделей происходит скорее схематично, на других предприятиях с этим вопросом обходятся более прагма­тично и достаточно органично приспосабливают организационные концепции к собственным потребностям.

2. Ориентация на рациональные образцы иногда "ломается" раз­мышлениями о специфических производственных условиях (внут­ренних ситуативных факторах).

В то время как предпочтение внедрения планов рационализа­ции по пути децентрализации и упразднения иерархий обусловле­ны, скорее всего, внешними ситуативными факторами в форме давления рынка, то причины различного оформления этих про­цессов необходимо, скорее всего, искать во внутренних производ­ственных ситуативных факторах - таких как профиль продукта, способы его изготовления, степени стандартизации производства.

Чем ближе к рынку действуют созданные относительно авто­номные организационные структуры, чем больше их самостоятель­ность и ответственность за подготовку и выполнение заданий, тем масштабнее проведенные мероприятия по децентрализации и лик­видации иерархий.

Ясно также, что наряду с различиями в производственном про­филе, способах изготовления, близости к клиентам влияние на пред­почтение определенных форм децентрализации оказывают также

132 • • " " '•'•''*£

положение в концерне, стратегия концерна и роль концерна на ми­ровом рынке.

3. Если рассматривать усилия по децентрализации и вытекаю­щие отсюда формальные организационные структуры вкупе с ре­альными процессами, то можно констатировать резкое расхождение между формальной структурой и фактическим оформлением реаль­ных организационных и управленческих процессов.

Если, с одной стороны, имеются факты, свидетельствующие о том, что свобода действий в принятии решений, возникшая в резуль­тате современных организационных форм, еще используется не в полной мере, то это связывается с тем, что старый образ мышления и поведения, тяготеющий к централистским структурам, обнаружи­вает еще значительную силу инерции.

С другой стороны, всегда возможны дискурсивные творческие процессы в принятии решений в форме коллективных решений и не­формализованных контактов с персоналом - даже внутри относи­тельно консервативных организационных структур.