<<
>>

2.2. ГЕОЭКОНОМИКА И ГЕОФИНАНСЫ КАК ДВЕ СТОРОНЫ СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА

В современной российской экономике происходит переход к новому качественному состоянию финансовой системы, характеризующемуся способностью реализовывать свою фундаментальную функцию финансирования экономического роста.

Вместе с тем российская финансовая система в её современном виде не справляется в необходимой мере с организацией перераспределения финансовых ресурсов и их трансформацией в реальную экономику, уровень её развития не соответствует требованиям к современному экономическому росту. Соответственно Россия объективно нуждается в системе мер по ускоренному развитию финансовой системы и её рынков, финансово-посреднического сектора, т. е. создании адекватного финансового обеспечения экономического развития.

Неоспоримым фактом современной действительности стало превращение экономико-природного комплекса России в источник присвоения природной и горной рент транснациональным капиталом, в донора для поддержания финансовой системы государства. Такая ситуация стала возможной в результате следования либеральным рыночным реформам, что в итоге преградило путь финансовым потокам для развития внутреннего рынка страны и ее инвестиционноинновационной сферы. При этом четко обозначилось обособление финансовой системы и ее инфраструктуры от стратегических целей развития экономической системы в целом [49].

В силу всеобъемлющего господства финансового капитала в современной экономике наблюдается качественное изменение «поведения» финансовой системы [41]. В рамках обширной научной дискуссии по проблемам инновационного типа производства, стратегии его развития в нынешнем столетии крайне редко упоминаются финансово-организационные стороны этого процесса и не акцентируется достаточное внимание на том, что такое производство, прежде всего наукоемкое. Отсюда на первый план выходит обоснование характера такого производства и организации финансирования его основ - НИОКР.

Таким образом, перед наукой и практикой управления финансово-экономическими системами возникает концептуальная проблема выбора стратегии развития России в средне- и долгосрочной перспективе.

Наиболее четко эта проблема раскрывается в книге Б.И. Кузыка и Ю.В. Яковца [21], в которой на основе богатого научного и фактического материала спрогнозированы две стратегии долгосрочного развития России: инерционнорыночного развития и инновационно-технологического прорыва. Стратегия инновационного прорыва для России предпочтительнее, хотя авторами указанной книги при разработке сценариев долгосрочных стратегий недостаточно полно учтен фактор взаимосвязей инновации с развитием науки.

Следует перейти от традиционного понимания издержек, связанных с освоением новой техники и технологий, к развитию финансовых методов продвижения инноваций в общественное потребление. Дело в том, что современный этап научно-технического прогресса (НТП) характеризуется тем, что проиходит смещение основной доли затрат по созданию и внедрению инноваций в сферу НИОКР и уменьшение доли затрат на внедрение инноваций в производство.

Такая тенденция на первый план выдвигает проблему кваптифицируемости затрат1, решить которую вполне возможно, если инновация в своей товарной форме проходит инвестиционную стадию общественного воспроизводства, становится востребованной рынком и приносит не только коммерческий, но и общественный эффект. Из этого должна исходить государственная научно-техническая политика в организации финансирования, как по линии уровней бюджета, так и по линии поддержки участия корпоративных структур в этом процессе.

В 1990-х гг. наработанные достижения в области финансирования науки и сопутствующие проблемы выпали из поля зрения государственного управления, и Россия по основным параметрам финансирования науки резко стала уступать развитым странам, упустила возможности повышения отдачи накопленного потенциала.

Очевидным стал факт, что на фоне дефицита финансовых ресурсов на финансирование тех направлений науки и техники, по которым Россия держит первенство в мире, необходим мобилизационный подход. Такой подход позволяет создать инновационный рынок для внутренних потребностей страны и экспорта инноваций за рубеж.

На основе этих и других теорий российскими экономистами была разработана концепция технологических укладов.

Понятие технологического уклада (в его современном значении) было введено в науку С. Ю. Глазьевым. В рамках второго «Алферовского чтения» [74] в ходе дискуссии отмечалось, что 95% прироста ВВП развитых стран составляет НТП. Определено, что «интеллектуальная рента» — главное условие экономического развития. Она возникает в результате создания новой техники и технологии, дает конкурентные преимущества и как следствие — сверхприбыль (рис. 13).

Теория технологических укладок говорит о неэквивалентности обмена, о нелинейности экономического роста. При смене укладов для отстающих стран возникают технологические прорывы. Концентрируя ресурсы на прорывных направлениях, где издержки входа на рынок гораздо меньше, чем в зрелых производствах, возможно опередить развитые страны, не догоняя и не воспроизводя старые технологические траектории. Необходимо отметить характерное отличие нового уклада — фундаментальная наука, сближаясь с прикладной, становится объектом извлечения прибыли.

Транснациональный капитал, монополизировав технологические уклады, стремится к тотальному контролю над мировым рынком в каждой из его страновых составляющих, стиранию экономических, культурных и политических границ между нациями, подчиняя своим интересам конкурентные преимущества каждой из них, формируя удобную для себя глобальную финансовую, информационную, правовую и прочую инфраструктуру.

Масштабное изменение качеств финансового капитала, выразившееся в появлении новых форм финансовоэкономических взаимоотношений глобального плана, все ёмче охватывающих финансовое пространство

Рис. 13. Образование интеллектуальной ренты в системе общественного воспроизводства

и отношения, которые возникают между практикой функционирования глобальных финансов и политикой, направленной на обеспечение комплексного развития страны, соответствующего господствующим тенденциям в мире с позиций всепроникающей финансизации общественной жизни.

Результат «финансизации» выразившийся в резко возросшей доли финансового сектора в мировом ВВП, превалирования в экономиках развитых стран доходов от операций на финансовых рынках, занявших существенное место в структуре совокупных доходов общества.

В общественном сознании развитых стран утвердилась новая модель поведения, сориентированная на доминирование финансовых услуг и финансовых инструментов, организующих движение финансовых (денежных) ресурсов.

Под воздействием глобального корпоративного капитала (ГКК) изменяется вектор развития финансовой системы России, ее элементы адаптируются (не всегда органически) к новым финансовым формам. Прежде всего, однородовыми становятся компоненты системообразующей подсистемы финансов, включающей в себя госфинансы, корпоративный капитал естественных монополий, а под воздействием финансовой глобализации — финансы, представленные ГКК.

Значительные изменения общей экономической ситуации в стране создали дефицит финансовых ресурсов, необходимых для изменения структуры производства, обеспечения инфраструктурных преобразований и эффективной организации рынков капиталов, финансовохозяйственных комплексов и отдельных отраслей.

Фактически реальный сектор экономики оказался заложником господствовавших среди реформаторов представлений о первенстве макроэкономических достижений перед институциональными и структурными реформами. Ошибочность этой позиции многократно доказана современными реалиями. Глубинные структурные преобразования в экономике и институциональные реформы становятся теперь условием не просто макроэкономической стабильности, но и перехода на качественно новый этап развития пашей страны.

Под финансовым развитием страны следует понимать отношения по поводу равнозначного доступа хозяйствующих субъектов к источникам финансирования их предпринимательской деятельности. Будут это банки или другие финансовые институты — существенной роли не играет. Экономике требуется развитие не одной части финансовой системы, а всех её элементов и, самое главное, обеспечение финансирования долгосрочных инвестиционных программ.

Произошло географическое сжатие мирового экономического пространства, требующее новых форм взаимоотношений. В свою очередь в рамках изучения экономического пространства заслуживают отдельно- рассмотрения финансовое пространство и отношения, которые могуг возникнуть между политикой, направленной на обеспечение самодвижущегося развития страны — системы.

Финансовая глобализация — процесс формирования и последующего развития единого общемирового финансово-экономического пространства на базе новых, преимущественно информационных технологий.

Эта понятийная цепочка представлена следующим образом на рис. 14.

При этом геофинансовые воздействия нацелены не только на усиление национальных внутренних источников финансовых ресурсов, но и на усиление способности страны использовать финансовые ресурсы, получить доступ к ним, причем такой, который был бы по возможности простым, диверсифицированным, экономичным. Этого легче достичь, если имеются различные средства воздействия на мировосприятие и систему ценностей, на которых основывается производство глобальных финансовых ресурсов [72].

Следует учесть различные и зачастую противоречивые подходы, оценки институциональных взаимосвязей финансовых и нефинансовых структур, соотношений формальных и неформальных институтов на различных

Рис. 14. Взаимосвязь основных понятий финансовой глобализации

этапах экономических преобразований. Так С.И. Лушин отмечает то, что финансовые аспекты воспроизводства за последние десятилетия значительно усилили свое влияние. Соглашаясь с указанным автором нами на рис. 15 представлено системное единство воспроизводственных процессов и финансовых отношений. Это проявилось, в частности, в росте капитализации, то есть стоимости компаний, чьи акции обращаются на фондовых биржах. Уровень капитализации становится важным показателем финансовой глобализации, а регулирование фондовых рынков — одной из ключевых проблем этого явления [58].

До настоящего времени нет единой общепринятой концепции, описывающей взаимодействие финансовых институтов и корпоративного сектора, которая необходима для успешного перехода от состояния депрессивной стабилизации к ускорению темпов экономического роста на базе новых технологий. Более того, все еще не определена задача создания методологии анализа финансовых, институциональных и технико-

Рис. 15. Инфраструктура рынка финансовых услуг в системе воспроизводственных процессов

экономических изменений в процессе радикальных реформ. Недостаточно разработаны способы определения влияния рыночного финансирования на структуру производства в условиях интеграции российского и иностранного корпоративного капитала, динамику экономического роста, дифференциацию отдельных отраслей, представляющих глобальный комплекс в хозяйственной системе страны.

Предстоит исследовать факторы, определяющие спрос экономических агентов на институты, необходимые для переналаживания взаимосвязей отечественных финансового и реального секторов.

В условиях финансизации все элементы системы финансов должны принять состояние тождественности, тогда система будет равновесной. Нами на рис. 16 (квадрат № 4) показано, что в системообразущем элементе отсутствует компонента несущая в себе свойства геофинансов.

В квадрате № 4 должны присутствовать отношения, приводящие в равновесное состояние системообразующий элемент. В противном случае не будет происходить обратное воздействие новых форм финансовых

Рис. 16. Финансово-экономическая система России

отношений на «поведение» главного элемента системы. Привносит такие отношения ГКК выступающий в своей форме современного развития — (ТНК).

Как отмечает Д.М. Сахаров, развитию процессов финансовой глобализации способствует целый ряд факторов, важнейшими из которых являются: 1)

либерализация финансовых рынков; 2)

расширение сферы деятельности ТНК, обладающих мощными технологическими и инвестиционными ресурсами, позволяющими им размещать по всему миру производство таким образом, чтобы добиваться наибольшей эффективности за счет использования дешевой рабочей силы и сырья; 3)

высокий уровень развития средств связи, позволяющий корпорациям поддерлсивать постоянные контакты и заключать сделки с партнерами, находящимися в любой точке земного шара [67].

В сфере такого воздействия объективно находится место категории отраслевых финансов, представленных корпоративными интегрированными структурами. Единство различных по своему содержанию подсистем означает наличие в них дискретных форм, устойчиво противостоящих друг другу. Это одно из условий взаимодействия системного единства финансов.

Второе условие связано с диалектическим тождеством, т. е. единство системы заключает в себе не только взаимное воздействие дискретных элементов, оно в тоже время преодолевает дискретность непрерывностью, влечёт различные подсистемы к тождеству, и тем самым представляет собой взаимодействие как способ преодоления различного.

Так, действие систематизирующего элемента финансов выступает причиной, стремящейся снять наличие дискретггости в системе и превратить отношения подсистем в нерасчленённое состояние, позволяющее системе приобретать общий вектор развития. При этом непрерывность развития систем дополняет её дискретность, но не отменяет её полностью. Дело в том, что причинно-следственные взаимодействия элементов системы финансов выражаются в следующем.

Дискретность проявляется в том, что причинное действие имеет последовательно-временную природу; сначала воздействует причина, а потом на нее оказывает ответное, обратное воздействие, — следствие. Воздействуя на причину, следствие возбуждает собственное действие причины, которая остаетог таковой в силу обладания своим собственным содержанием, нерастворимым в тождестве.

Взаимоположение системообразующего элемента с другими в финансовой системе, с точки зреггия их единства всё же происходит в автономном движении (относительно самостоятельно). В этом случае дискретность проявляется полной, абсолютной, поскольку соотношение элементов системы как дискретных, самостоятельных сущностей сводится их к противопоставлению как причины и следствия. Отсюда полное, абсолютное проявление дискретности и разрыв тождества оборачивается их взаимным действием как причины и следствия, т. е. происходит качественный скачок и восстановление единства, что означает установление тождества к новому уровню системы. Такой процесс повторим, но объясним в этом случае новой логико-гносеологической цепочкой понятий и категорий современных финансов. Это относится к взаимодействию существующих финансовых форм с геофинансовыми.

Финансовая практика постоянно сталкивается с проблемой общего, логического взаимоположения элементов системы финансов с точки зрения диалектической природы их единства. В то же время совершенно очевидны большие возможности финансовоэкономической политики в выборе направлений развития финансовой системы. В этой части активной силой выступает управляющая система (субъект управления) во всём своём богатстве конкретных факторов, элементов и форм, складывающихся под постоянным давлением со стороны социально-экономических задач развития общества.

В действительности функционирование финансовой системы по законам диалектического единства, его субъектно-объектных сторон является естественной средой существования и развития экономики. При этом важно понимать как из форм тождества, которые являются основой развития элементов системы возникают, как таковые, в чистом виде, способные приспособить к себе, к своим новым характеристикам социально-экономическую систему.

Анализ взаимодействия главного системного элемента с другими в совокупности моментов тождества и различия позволяет обнаружить источники развития финансов в целом. Так, если в качестве системообразующей силы главный элемент системы играет активную роль причины, воздействует в этой роли на финансовые отношения, определяет характер этого развития, то в качестве одной из сторон тождества он играет пассивную роль материального носителя совокупности финансовых отношений. Эго — всего лишь финансовые ресурсы, которые в своём воспроизводстве определяют направления развития финансов социально-экономической системы в целом.

Эта проблема порождает другую, связанную с недостаточно четким описанием современной экономической наукой механизмов взаимосвязи и временной последовательности радикальных изменений в финансовой системе направленных на экономическое развитие, обеспеченности этих процессов, институциональными сдвигами. Иными словами, неясной остается роль изменений институциональных и финансовых условий инвестиционного процесса в «запуске» нового этапа инновационного типа развития. Очевидно, что в российских условиях последнее обстоятельство имеет критическое значение, поскольку определяет необходимую последовательность шагов для достижения качественного подъема экономики.

Так, представители Чикагского университета Л. Зингалес и Р. Раджан (руководитель исследовательского центра МВФ) аргументировано доказали к каким последствиям может привести низкий уровень финансового развития страны, в том числе и России. По их мнению, финансовые рынки обеспечивают мобильность экономики, которая необходима нашей стране для экономического развития в условиях быстро меняющейся глобальной экономики. Ими лее введено в научный оборот понятие финансового развития страны, определён период функционирования современных финансов продолжительностью последних 30 лет [16].

С позиции либерально-демократического подхода к предпринимательству ими предлагается ограничивать деятельность ТНК, т. к. согласно их мнения они препятствуют развитию свободного предпринимательства, но предлагают противодействовать преимущественно политическими и правовыми методами.

Глобальный капитал понятие более высокого порядка, отражающее совсем иные процессы, чем понятие транснациональный и интернациональный. Преодоление парадигмы ТНК пока еще затруднено, но нами используется собственно уточненное понятие — глобальный корпоративный капитал, выступающий в виде новых образований, таких как альянсы, соглашения, модули и др. Поэтому предлагаемые чикагскими учеными методы противодействия реально существующим (ГКК), все еще именуемых ТНК неправомерны. Более осторожна позиция В. Хойера (Австрия), который отмечает, что деятельность ТНК один из самых спорных вопросов в экономической литературе2.

Исследованием данной проблемы в России фундаментально занимаются НИИ Минфина РФ и институт МЭ и МО РАН. Как отмечает Н.П. Обухов цель любой ТНК — мобилизация капитала в других странах [62], аналогичной точки зрения придерживается IO.A. Данилевский, предлагая при этом сценарии развития финансовой системы России в условиях геофинансов [48]. Суть первого сценария: вхождение финансов России в систему геофинансов с последующей адаптацией, а второго — полное подчинение российских финансов глобальным процессам.

Необходимо отметить, что проникновение ГКК в российскую экономику носят ярко выраженный отраслевой характер, т. е. средства вкладываются в большинстве случаев именно в определенные отраслевые предприятия региональных производственных комплексов.

Однако потенциал роста, опирающийся только на преимущества отечественного и иностранного транснационального капитала, использующего благоприятную внешнеэкономическую конъюнктуру ограничен, а поэтому российская экономика неизбежно столкнётся с самым главным ограничителем её роста — отсутствием системы перераспределения имеющихся в стране и мире финансовых ресурсов и превращение их в инвестиционные инновации промышленных корпораций. Отсюда в условиях транснационализации хозяйственной деятельности поиск активных элементов «финансовой архитектуры», способных мобилизовывать и трансформировать финансовые ресурсы, становится значимым фактором экономического роста.

Так, например, крупные предприятия большинства экспортоориентированных отраслей (нефтяной, газовой, металлургической, лесной и по производству вооружений), не испытывают особых затруднений при получении кредитов, особенно долгосрочных. При этом важно учитывать то, что российская банковская система не располагает достаточным капиталом, ограничена в масштабах кредитования. В частности, отношение активов банковской системы России к ВВП составляет в настоящее время 40%, тогда как аналогичное отношение в большинстве развитых стран мира находится в диапазоне 200—300%, а в США достигает 350% [60].

Всё это позволяет сделать вывод о том, что рост российской экономики носит более финансоёмкий характер, чем предполагалось ранее, и что для обеспечения процессов устойчивого экономического развития следует обеспечивать эффективность финансовой системы не только с позиции интересов отечественных транснациональных компаний, зависящих от внешнеэкономической конъюнктуры, но и средних и малых предприятий, которые вынуждены в настоящее время функционировать в основном за счёт иностранных инвесторов и российских экспортноориентированных компаний. Такая точка зрения не является бесспорной, однако другой взгляд на эти проблемы, согласно которому финансовая сфера лишь следует за реальным экономическим прогрессом и адаптируется к нему, опровергается во многих эмпирических исследованиях, — их данные говорят о том, что совершенствование финансов предшествует и способствует улучшению функционирования экономики [41].

В этой связи возникает вопрос, как страна может создать более эффективную финансовую систему в условиях геоэкономических воздействий на хозяйственную деятельность? Существуют ли четко выраженные преимущества того или иного вида финансовых посредников или рынков, обслуживающих транснациональный комплекс страны с точки зрения структуры финансовой системы?

В отношении России прогнозные данные (например, на фондовых рынках) показывают то, что российский рынок будет во многом зависим от ситуации, складывающейся на мировых товарных и фондовых рынках -даже, несмотря на вероятное повышение влияния на его динамику деятельности внутренних инвесторов, сохраняя при этом высокую степень волатильности.

Ее можно прогнозировать на уровне 7—11 % в год — с максимальными значениями в начале периода и постепенным их снижением к концу первого десятилетия XXI века, что будет примерно совпадать со средней рискованностью формирующихся рынков акций и превышать среднюю волатильность развитых рынков в 1,5—1,7 раза. Иначе говоря, на российском фондовом рынке сохранится высокая амплитуда колебаний курсов ценных бумаг, негативно сказывающаяся как на его функционировании, так и на экономической ситуации в стране в целом.

Барьеры для выхода на финансовые рынки, порождены доминированием на них крупных ТНК, практически не оставляющих шансов другим компаниям, даже если они имеют неплохие перспективы развития и стараются привлечь финансовые ресурсы для модернизации своих производств. Все это в конечном итоге угрожает не только развитию конкуренции, но и экономическому росту в целом.

Наиболее негативное влияние ТНК оказывают на уровень доступности финансирования средних и мелких компаний, которые остаются за рамками их деятельности и оказываются практически отрезанными от кредитных рынков. Дело в том, что в ряде отраслей структура капитала ТНК характеризуется наличием узкой группы доминирующих собственников.

Не случайно в развитых государствах с доминированием банковского финансирования структура фондовой модели оказывает влияние лишь на достаточно узкие сегменты экономики. Опыт, например, Германии свидетельствует, что их значимость для остальных отраслей по-прежнему мала. Несмотря на все свои заявления о необходимости выхода банков из капитала нефинансовых предприятий и деконцентрации собственности, германские банки в течение последних лет устойчиво наращивают долю принадлежащей им собственности.

Учитывая отмеченные отличия в условиях функционирования кредитных учреждений и рынков капитала, предпочтение при построении финансового сектора в условиях транснационализации экономики России, по нашему мнению, следует отдать банковской системе. Однако это не означает полного отказа от фондовых рынков, поскольку без их воздействий может существенно сдерживаться развитие инновационных производств, от которых зависит экономический рост в стране. Так, согласно статистическим расчетам, коэффициент корреляции удельного веса внутреннего кредита в ВВП России и ставки по трехмесячным государственным облигациям казначейства США (с 1 квартала 1998 г. по I квартал 2001 г.) — 0,783, с сальдо финансового счета платежного баланса — 0,530. То есть отечественный банковский сектор напрямую зависит от состояния мировых рынков капитала [68].

Таким образом, главная цель развития финансовой системы России на ближайшую перспективу — рост массового доступного финансирования. В настоящее время российский финансово-кредитный сектор в основном удовлетворяет лишь финансовые потребности крупнейших предприятий.

Акцент на развитие банковского кредита отвлекает внимание от системных проблем финансового рынка. Во-первых, крупнейшие российские компании и отчасти новые высокотехнологичные производства могут1 и должны получать финансирование с рынка, кроме того, для них важна его индикативная функция. Во-вторых, есть большая группа финансовых агентов, изначально ориентированных на рынок, это, прежде всего, финансовые институты с иностранным капиталом и нарождающийся слой российских институциональных инвесторов, в-третьих, в рамках долгосрочной стратегии рынок, — основа финансового перераспределения.

Экономическое самоопределение России неразрывно связано с нахождением своего места в процессах глобализации. Недоучет мировых тенденций развития экономики, проводившийся в течение десятилетий, явился одной из главных причин отставания и системного кризиса советской экономики. Особенно сильно негативные последствия этого стали сказываться на фоне глобализации, развернувшейся в последней трети истекшего столетия прошлого века и ставшей доминантой мирового развития.

Ныне глобализация в большей степени ассоциируется не столько с количественным ростом объемов мировой торговли и прямых инвестиций, возросшей степенью интернационализации производства и финансовой деятельности, сколько с качественными изменениями функционирования мировой экономики, вызванными отменой бесчисленных барьеров на пути перемещения товаров, услуг, рабочей силы, капиталов и информации, приведших к формированию единого рыночного пространства.

Глобализация как процесс формирования единого рыночного пространства в наиболее явной форме сегодня проявляется в финансовой сфере. В последнее десятилетие наблюдается стремительный рост объемов валютно-кредитных операций и международной инвестиционной деятельности, резко расширилась география трансграничного перемещения капиталов, возросло число стран и финансовых институтов — участников рынка, произошли качественные сдвиги в функционировании глобальных по своей природе финансовых рынков.

Появление новейших средств коммуникативной связи способствовало трансформации сущности финансовых потоков и, как следствие, изменению их функций. По мнению Э. Кочетова и Г. Петровой, до середины 90-х годов функции мировой финансовой системы сводились преимущественно к опосредованию эквивалентного обмена по стоимости в зависимости от воспроизводственных процессов. Однако глобализация финансовых рынков привела к возникновению новейших форм финансовых потоков, которые «не только опосредуют эквивалентный обмен в рамках воспроизводственных циклов, но и отражают появление гигантского мирового пласта финансовой среды» [56].

Таким образом, имеет место своего рода «финансовый дуализм». С одной стороны, это «традиционные» финансы, сохраняющие непосредственную связь с процессами общественного воспроизводства и носящие инвестиционный характер, с другой — так называемые «виртуальные» финансы, т. е. оторванные от воспроизводственных процессов, способствующие перераспределению финансовых ресурсов в пользу спекулятивного капитала. По этому поводу Д.С. Львов пишет, что в нормальной рыночной экономике эффективность основного производственного капитала, как правило, превышает эффективность торгового и финансового капитала. Именно поэтому инвестиции направляются в производство. В российской же экономике рентабельность в реальном секторе на порядок более нилсе чем в финансовом секторе и приносит там наивысший доход [59].

Утверждение Д.С. Львова небесспорно. В России эта асимметрия выглядит по-другому. Сегодняшняя ситуация характеризуется следующими особенностями: в финансовой сфере — относительный избыток средств, в реальной экономике — недостаток; средний уровень рентабельности реального сектора ниже ставки по кредитам ЦБ; кризис менеджмента предприятий не позволяет доверять ему средства; внутрихозяйственные условия стимулируют отток капиталов за рубеж. Происходит дальнейший рост объема невозвращенных банкам кредитов. Продолжается практика финансирования предприятий за счет бюджетных средств в самых различных формах, поскольку товаропроизводители стремятся получить доступ именно к бюдлсетному — практически безвозвратному финансированию. На самом же деле произошла смена координат развития финансового капитала и его форм, самого генома его функционирования, связанного с образованием виртуального пространства.

В виртуальном пространстве формируется поначалу «вторая экономика», воспроизводящая в собственных модификациях процессы и отношения, складывающиеся в реальном секторе. Однако затем она превращается из «второй» в «первую», определяя глобальное доминирование финансового спекулятивного капитала над капиталом производственной сферы. Новые технологии, отрыв большей части финансовых потоков от реальных потребностей экономики, поролсдают тенденции спекулятивного поведения, приводя тем самым финансовую систему в гипертрофированное состояние.

Стержнем современной экономики выступит транснациональный финансово-спекулятивный капитал, с иными законами своего движения. Помимо того, сами ТНК сталкиваются с растущей нехваткой инвестиций которую они преодолевают — отчасти за счет самофинансирования («корпорации — сами себе банкиры»), а отчасти путём движения в страны «Третьего Мира», а в современных условиях — посредством рынка финансовых услуг.

Основу виртуальной экономики образует мощный контур кругооборота глобального финансового капитала, фактически обособившегося от реального сектора и, в значительной мере, обескровливающий его. Так ежедневный объем операций с валютой и «первичными» ценными бумагами — акциями и облигациями — на мировых финансовых рынках достигает примерно 1—1,5 трлн, долларов, а виртуальная их стоимость — десятков триллионов долларов 129]. Еще больше размерность рынка финансовых деривативов — фьючерсов, опционов, варрантов приближается к 100 трлн. долларов. За последние годы к ним добавились «депозитарные расписки» (на акции, депонированные в соответствующих банках), курс которых не зависит не только от положения дел в реальном секторе, но и от курсов самих акций. Широкое распространение получили операции на рынке срочных контрактов, вообще не требующие поставки акций или облигаций, по которым заключается контракт. Из всей этой массы сделок на обслуживание реального сектора приходится лишь 2—3%.

Традиционные банковские функции управления сбережениями и выдачи ссуд отступают в этих условиях на задний план (да и сами кредиты все чаще выдаются в форме долговых бумаг). Выпуск облигаций и казначейских обязательств занимает все большее место и в системе государственных финансов. Биржевыми спекуляциями все активнее начинают заниматься не только институциональные инвесторы, но и промышленные корпорации, которым в условиях насыщенности товарных рынков становится все труднее получать прибыль от производственных капиталовложений.

В России феномен виртуализации также получил широкое распространение, несмотря на ее позднее применение финансовых технологий геоэкономик. Он проявляется в «отрыве финансовых рынков от производства; ориентации не на экономический рост, а на получение и вывоз из страны сверхдоходов за счет спекулятивных операций; выкачивании из реального сектора денежных средств, что привело к замкнутости рынка, который не стал органичным элементом народного хозяйства как системы, а являлся клубом финансовой элиты, паразитирующей на экономике; наличии в обращении большого количества виртуальных финансовых инструментов; всё в больших масштабах делания денег из воздуха — эмиссии акций, векселей, депозитных сертификатов, после чего эмитенты испаряются вместе с собранными деньгами» [29].

Наглядным подтверждением виртуальности российского рынка стало падение стоимости государственных ценных бумаг в 1998 г. всего за два с половиной месяца в 50 раз. Что касается рынка акций, то котировки их «находятся на уровне трехлетней давности, абсолютно не реагируя ни на спады, ни на подъемы в промышленности... т. е. российский рынок акций носит чисто виртуальный характер, замкнут на себя и никак не связан с процессами, происходящими в реальной экономике» [29].

Виртуализация экономики ведет к усилению финансового монополизма. Этот тезис нуждается в пояснении, поскольку никакой формально организованной монополии на мировых финансовых рынках, по видимости, не существует. Разъяснить этот парадокс помогает теория рефлексивности Дж. Сороса. Мы имеем в виду установленную им зависимость курсов акций «не от производственно-финансовых показателей их эмитентов, а от психологического состояния потенциальных инвесторов, готовых вложить средства в те или иные бумаги в состоянии некоего психоза, очень напоминающего действия отдельных субъектов, находящихся в огромной толпе» [35]. Именно этот «эффект толпы» (механизм положительной обратной связи создаваемый коллективными ожиданиями дилеров) и выступает на современном финансовом рынке как функциональный аналог монополизма.

Глобализация финансовых рынков и формирование геофинансов шли не просто параллельно процессам мировой глобализации, а в их рамках и под их влиянием. Предпосылки этих процессов были заложены во второй половине прошлого столетия и включали не только упомянутые достижения в области обработки информации и телекоммуникаций, но и распространение принципов либерализма и неолиберализма, поощрявших смягчение или даже полное устранение ограничений на межстрановое перемещение капиталов, либерализацию внутренних финансовых рынков, развитие оффшорных центров.

Столь же очевидно и то, что движущей силой развития геофинансов в числе прочих выступает научнотехническая революция в области средств инфокомму- никативных технологий, способствуя ускорению передачи прав собственности на активы в международном масштабе и возможности совершать мгновенные перемещения огромных сумм денежных средств в любые точки земного шара. «Ежедневно огромные суммы переводятся в другие страны и в другие валюты, поскольку финансовые отделы корпораций, а также финансовые учреждения активно управляют своими портфелями финансовых активов и обязательств. Участники такого рода деятельности ... хорошо информированы, принимают быстрые решения и имеют в своем распоряжении значительный объем ресурсов» [37].

Рассмотренные выше финансовые институты повсеместно выхватывают из процесса кругооборота капитала, пожалуй, самый мобильный его элемент — деньги — и, манипулируя ими, аккумулируют в своих руках значительную финансовую и экономическую мощь. В результате происходит отрыв финансовых потоков («двойника») от реального воспроизводственного процесса и уход колоссальных сумм в виртуальное пространство спекулятивных операций. Таким образом, функции регулирования финансовых систем различных стран отчасти перемещаются к мировым финансовым центрам, главным из критериев экономической деятельности которых является максимальная прибыльность в кратчайшие сроки, значение лее всех прочих критериев нивелируется.

Отдельные государства, сохраняя и даже усиливая свои властные функции благодаря совершенствованию аппарата и технологий власти, все же утрачивают контроль над экономикой, отдавая свои позиции глобальным корпоративным структурам. Более вероятной выглядит модель полицентризма, однако в качестве центров мировой экономики в ней будут выступать уже не наиболее экономически развитые государства и даже не интегрирующиеся группы государств, а поделившие сферы влияния и конкурирующие между собой наднациональные экономические структуры, привнесшие «эмбрионы» новых финансовых форм в принимающие страны. Отсюда возникает проблема экономической и прежде всего финансовой безопасности, как основного условия способности государства осуществлять самостоятельную финансово-экономическую политику в соответствии с национальными интересами.

В обеспечении экономической безопасности особая роль принадлежит поддержанию финансовой устойчивости экономики. Выделение финансовой безопасности в отдельную относительно самостоятельную ветвь экономической безопасности обусловлено тем, что финансовая система в виде финансовых потоков и отношений гораздо более чувствительна к внутренним и внешним угрозам, чем материально-вещественные объекты и процессы в экономике, так как современные финансы способны саморазвиваться.

В результате локальные кризисы могут перерастать в глобальные, охватывающие в короткий отрезок времени всю финансовую систему и приводящие ее к глубокому расстройству в виде инфляционных и курсовых всплесков, замораживания денежных выплат, невыполнения долговых обязательств, а то и деноминации или замены национальной валюты.

Тем самым высокий уровень финансовой опасности для страны создают не только значительные по величине отклонения параметров функционирования финансовой системы от расчетных, нормативных значений в виде локальных «всплесков». Из опыта известно, например, что даже крупные всплески или провалы валютных курсов, курсов ценных бумаг удается нивелировать, если они не приобретают затяжного характера. В то лее время весьма длительное действие не столь уж крупных по величине угроз способно подорвать безопасность в связи с действием эффекта «накопления».

В этой связи Банк России начиная с 2000 г. ведет регулярный мониторинг устойчивости финансовой системы, который публикуется в Обзоре финансовой стабильности по ряду ключевых внешних и внутренних макроэкономических факторов стабильности. Применяемый набор количественных параметров привел к некоторому самоуспокоению в преддверии августа 1998 г. (инфляция, денежная масса, номинальный курс рубля, заготовленные резервы, бюджетный дефицит, размер государственного долга), так как из-за ограниченности своего числа они не дали необходимой информации о состоянии устойчивости финансового сектора.

При положительных динамиках они могут создавать «иллюзию» выздоровления экономики, тогда как на самом деле в финансовой системе накапливаются внутренние напряжения и диспропорции [64]. Расширив круг индикаторов до 22-х институт Европы РАН для экспресс-оценки устойчивости финансового сектора создал систему индикаторов раннего предупрелсдения в принципе несколько детализирующую показатели используемые для мониторинга Банком России. В итоге был построен вводный индекс устойчивости финансового сектора.

Особый интерес представляют выводы и рекомендации сделанные Центром денежно-кредитных и валютнофинансовых проблем выше названного института

Европы РАН. Во-первых реально существует возможность мониторинга устойчивости финансовой системы и определение ее порогового значения в виде сводного индекса. Если он составит ниже — 0,8 — велика вероятность финансового кризиса. Подтверждением этому служит то, что подавляющее большинство индикаторов раннего предупреждения указывало на высокую вероятность наступления валютно-финансового кризиса еще в конце 1997 г. Все же динамика индекса показывает снижение устойчивости финансового сектора.

Во-вторых, количественно подтверждается вывод о разнонаправленном характере происходящих в финансовом секторе изменений. Несмотря на благоприятную внешнеэкономическую конъюнктуру индикаторы показывают накопление структурных диспропорций в финансовом секторе, которые стану!’ заметными при ухудшении экспортно-сырьевых конъюнктур.

В-третьих, невозможно добиться устойчивого функционирования финансовой системы страны за счет стабилизации ее отдельных показателей, таких, как темпы инфляции и валютный курс. Устойчивость достигается только за счет сбалансированности всех ее элементов. И здесь важную роль играет характер денежно-кредитной и бюджетной налоговой политики государства, которая наряду с контролем за динамикой цен, валютным курсом, состоянием бюджета, уровнем государственного долга должна содействовать созданию привлекательного инвестиционного климата в стране и формированию условий для расширения капиталовложений в российскую экономику.

Установление более определенных пороговых значений параметров финансовой устойчивости (безопасности) требует проведения специальных исследований. Следует также иметь в виду, что превышение пороговых значений способно привести к полному подрыву финансовой системы в виде дефолта, финансового краха только в случае, когда приближение к пороговым значениям не сопровождается принятием мер по преодолению возможных последствий финансового кризиса.

Величина пороговых значений является также выраженной функцией допустимого риска, измеряемого вероятностью потери финансовой устойчивости. Чем выше допустимый риск, тем менее жесткие требования предъявляются к пороговым значениям параметров, тем выше зона возможного изменения параметров устойчивости. И наоборот, чем ниже допустимый риск, тем более жесткие требования предъявляются к зоне возможного изменения параметров финансовой устойчивости.

<< | >>
Источник: МАКАРОВ В.В., ГОРБАЧЕВ В.Л., ЖЕЛТОНОСОВ В.М., КОЛОТОВ Ю.О. Новая экономика: интеграция рынков финансовых и инфокоммуникационных услуг. — М.: Academia. — 224 с.. 2009

Еще по теме 2.2. ГЕОЭКОНОМИКА И ГЕОФИНАНСЫ КАК ДВЕ СТОРОНЫ СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА:

  1. Две стороны ВВП: расходная и доходная
  2. 2.1. Характеристика текущего финансового состояния отраслей. Прогноз ограничения развития отраслей со стороны финансовых ресурсов с учетом прогнозируемой динамики собственных ресурсов и возможностей привлечения заемных средств
  3. 1. Оценка состояния государственного финансового контроля в современной России.
  4. Данилевский Ю.А., Овсянников Л.Н. Состояние и правовое обеспечение государственного финансового контроля в современной России
  5. 3.1. ГЕНЕЗИС ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА И СТАНОВЛЕНИЕ ЕГО СОВРЕМЕННЫХ ФОРМ
  6. 7.4.6. Оборачиваемость средств как показатели эффективности и финансового состояния организации
  7. Бухгалтерская отчетность как основной источник информации для оценки финансового состояния
  8. Анализ финансового состояния по данным бухгалтерского баланса. Экспресс-анализ финансового состояния
  9. Рынок капитала. Ссудный процент Капитал как экономическая категория. Формы капитала
  10. В.Е. Васильев, С.Ф. Литвинова. Вексель как инструмент современного финансового рынка и его правовая природа Монография, 2010
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -