<<
>>

2.2. Противники экономического человека: историческая школа

Наиболее сильная оппозиция английской классической школе возникла в Германии, где сложилась иная, не похожая на английскую, комбинация исторических и идеологических условий. Сравнительно отсталая экономика с наличием полуфеодальных элементов и слабым развитием конкуренции и специфический социально-политический строй: мелкие государства, сильные сословные и цеховые структуры — все это никак не располагало к быстрому и бесконфликтному усвоению фритредерских идей «Богатства народов» (которое было немедленно переведено на немецкий язык).

Реакции отторжения способствовала и идейная среда, характерная для Германии той поры.78

Во-первых, историзм был присущ немецкой мысли в значительно большей степени, чем английской: по Гегелю, развитие человечества можно понять лишь путем философского анализа закономерностей действительного исторического процесса. На юридических факультетах, которые занимали особое положение в германских университетах — в них готовили многочисленную армию чиновников, — законы изучали как продукт длительного исторического развития. К истории обращались и влиятельные представители немецкого романтизма в философии, литературе и искусстве: они искали в ней достойный подражания национальный идеал, который объединил бы раздробленные немецкие земли. Напомним, что Смит, хотя в его книге можно встретить массу исторических примеров, не выводил свои идеи из опыта истории, а, напротив, иллюстрировал их с его помощью. Сами же идеи шли явно от «естественной природы человека».

Во-вторых, немецкая идеология той поры была этатистской. Гегелевская философия истории видела в современном государстве свою вершину. Для немецких мыслителей индивиды существуют ради государства, а не наоборот, как для Смита и Рикардо

[230, р. 91].79 Государство никак не может быть сведено к простой совокупности своих граждан. Оно защищает их и обеспечивает им достойную жизнь.

Соответственно и экономическая наука Германии того времени, так называемая камералистика, являлась по сути дела развернутым предписанием того, как управлять государством, и была похожа скорее на армейский устав, чем на описательную науку. Историзм и отражение существенной роли государственных институтов предполагают менее абстрактный взгляд на экономическую систему и экономическое поведение, чем гипотеза о гармоничном сосуществовании атомистических эгоистов. Это неизбежно наложило сильный отпечаток на развитие оригинальной немецкой школы экономистов, получившей название исторической.

Конституирующим признаком исторической школы была ее критика английской классической экономии (в области самостоятельных позитивных разработок достижения исторической школы намного скромнее). Экономисты-историки ставили в вину классической школе: ?1) универсализм, 2) рудиментарную, основанную на эгоизме психологию и 3) злоупотребление дедуктивным методом* [49, с. 306]. Легко заметить, что три этих обвинения взаимосвязаны и относятся в первую очередь к модели экономического человека: именно его «рудиментарную психологию* английские классики без должных оснований распространяют на все времена и страны (упрек № 1) и делают из нее далеко идущие выводы (упрек № 3). Представители исторической школы, так же как и Милль, понимали, что модель экономического человека представляет собой абстракцию, но в отличие от Милля считали ее применение неправомерным как из научных, так и из этических соображений.

Они (в первую очередь Б. Гильдебранд и К. Книс) выступали против методологического индивидуализма классической школы, считая подходящим объектом анализа для экономиста народ, причем не как простую совокупность индивидов, а как «национально и исторически определенное, объединенное государством целое* [285, S. 157]. (Не случайно экономическую науку в Германии до сих пор часто называют национальной экономией — National?konomie или учением о народном хозяйстве — Volkswirtschaftslehre). Что же касается отдельного человека, то он, по словам Б.

Гильдебранда, «как существо общественное есть прежде всего продукт цивилизации и истории. Его потребности, его образование и его отношение к вещественным ценностям, равно как и к людям, никогда не остаются одними и теми же, а географически и исторически беспрерывно изменяются и развиваются вместе со всею образованностью человечества* [36, с. 19].

Среди этих факторов, определяющих индивида как часть народа, в первую очередь упомянуты географические: природные условия, принадлежность к той или иной расе и «национальный характер* [285, Б. 68—84]. Так, по мнению Книса, для англичан характерны расчетливый эгоизм, национальная гордость, чувство сословной принадлежности, мужество, необходимое для самоуправления. Французам присущи стремление к равенству, наслаждениям и новшествам, хороший вкус. Немцы отличаются обдуманностью действий, прилежанием, гуманизмом и чувством справедливости. Находится, что сказать и об итальянцах, голландцах, испанцах. (Поучительно сопоставить здесь подход исторической школы с подходом Смита. В своих «Лекциях по юриспруденции Смит доказывает, что превосходство голландцев над англичанами в пунктуальности и честности объясняется не национальным характером, а скорее большим распространением в Голландии мотива собственного интереса [401, р. 538]). Что же касается исторических факторов, то под ними понимаются одновременно накопленная сумма средств производства и уровень культуры в обществе. (Это сочетание Книс называет капиталом) [285, Б. 94—95]. В результате влияния такого набора факторов к собственному интересу добавляются еще два, гораздо более благородных, мотива хозяйственного поведения: «чувство общности* и ?чувство справедливости* [285, Б. 234—235, 241]. Смит, по мнению Книса, абсолютизировал современные ему общественные условия, порождающие эгоизм индивида, которые, с точки зрения немецкого экономиста, остались в XVIII в. Что же касается цивилизованного XIX столетия, то ?мы больше не считаем ‘"высшим из благ” приобретение максимального количества вещественных благ и получаемое при их помощи наслаждение* [285, Б.

242]. Прогресс нравов и расцвет двух упомянутых неэгоистических мотивов проявляются, согласно автору, в расцвете частной благотворительности. А если человек настолько альтруистичен в потреблении, что делится со своими ближними, то, видимо, в производстве он тоже не руководствуется чисто эгоистическими мотивами. В доказательство этого тезиса Книс приводит такой трогательный довод: в наши дни фабрикант платит рабочим минимальную заработную плату не по своей воле, а «только под давлением конкуренции» [285, Э. 241].80

Представители исторической школы обращали внимание не только на мотивационные, но й на когнитйвные характеристики экономического человека. Так, известный ирландский исследователь Клифф Лесли, представлявший английскую историческую школу, подвергал сомнению возможность свободного перелива капитала между отраслями в поисках максимальной прибыли, так как, по его мнению, банкиры и торговцы не могут точно вычислить нормы прибыли даже для своих собственных отраслей [298, р. 185]. По этой же причине выводы политической экономии, как писал Лесли, не подходят для быстро меняющихся обществ, где людям трудно производить соответствующие расчеты [298, р. 181—182].

Таким образом, модель экономического субъекта исторической школы существенно отличается от экономического человека классической школы. Если экономический человек — хозяин своих намерений и действий, то человек исторической школы представляет собой пассивное существо, подверженное внешним влияниям и движимое вперемежку эгоистическими и альтруистическими побуждениями. Такая множественность мотивов, очевидно, не оставляла места для действия объективных экономических законов (не решаясь спорить со Смитом, Книс и Гильдебранд отдавали им во власть лишь Англию XVIII в.), а значит, и для науки политической экономии [285, Э. 356—359].10 К. Книс пишет, что все экономические явления и законы «национальной экономии» порождены комбинацией двух факторов: реального (материальная внешняя среда) и личного (внутренняя духовная жизнь человека).

Хозяйственная деятельность является органической частью общественной жизни, ограничена законами и моралью. Политическая же экономия может осмыслить лишь воздействие реального фактора, и потому ее выводы носят лишь относительный характер.

Но, резко сужая допустимую область анализа экономической теории, историческая школа одновременно привлекла внимание к проблемам так называемой экономической этики — соотношения эгоистических интересов и «чувства общности и справедливости», без которых действительно невозможно представить себе цивилизованного рыночного хозяйства. Эта проблематика, от которой отмахнулась английская классическая школа, занимает важное место в современной экономической науке.

Вместе с тем, подвергая критике подход классической школы, представители исторической школы так и не смогли выдвинуть какого-либо альтернативного объяснения экономических явлений.81 Несмотря на это, популярность исторической школы была очень велика в Европе (включая Англию) и США второй половины XIX в. Появились и попытки соединить экономическую теорию, идущую от классиков, с эволюционно-критическим подходом исторической школы [26, т. 1, с. 25]. Попытки такого синтеза заметны, в частности, в трудах видного немецкого экономиста, одного из основателей так называемой социально-правовой школы А. Вагнера. Его «Учебник политической экономии* открывается подразделом, озаглавленным «Экономическая природа человека». Автор подчеркивает, что главное свойство этой природы — наличие потребностей, т. е. «ощущения нехватки благ и стремления его устранить* [425, Э. 9].

Потребности Вагнер делит на две группы: потребности первого порядка, удовлетворения которых требует инстинкт самосохранения, и прочие потребности, удовлетворение которых обусловлено мотивом собственного интереса. Здесь мы видим попытку ограничить сферу господства собственного интереса, предпринятую явно под влиянием исторической школы.

Согласно Вагнеру, экономической деятельностью людей управляют и эгоистические мотивы: желание выгоды и боязнь нужды, надежда на одобрение и боязнь наказания (особенно у невольников), чувство чести и страх позора (особенно у цеховых ремесленников), стремление к деятельности как таковой и опасение последствий праздности, и один неэгоистический: чувство долга и страх перед угрызениями совести [425, Б. 389].82

Антропоцентристский подход Вагнера к проблемам политической экономии, как известно, подверг критике К. Маркс. Однако его критика гораздо больше говорит о позиции самого Маркса, к которой здесь самое время перейти.

<< | >>
Источник: В. С. Автономов. Модель человека в экономической науке. 1998

Еще по теме 2.2. Противники экономического человека: историческая школа:

  1. Историческая экономическая школа
  2. Глава 2 ИСТОРИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ МОДЕЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЧЕЛОВЕКА
  3. 2.2. Историческая школа Германии
  4. Лекция 8 ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА И ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ
  5. «Новейшая» историческая школа
  6. «Старая» историческая школа
  7. «Новая» историческая школа
  8. 2.4. Историческая школа и институционализм в России
  9. § 1. Историческая школа, или рождение национальной экономики
  10. «Новая» историческая школа Г. Шмоллера: этическая экономия и катедер-социализм
  11. 1.3. Экономический человек и концепции человека в других общественных науках
  12. Лекция 6 АВСТРИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА
  13. Школа человеческих отношений. Поведенческая школа (1930-1960 гг.)
  14. Австрийская экономическая школа
  15. Лекция 7 АНГЛО-АМЕРИКАНСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА
  16. РАЗДЕЛ III ИСТОРИЯ ЭКОНОМИКИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ РОССИЙСКАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ: ПОИСК САМООПРЕДЕЛЕНИЯ
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -