<<
>>

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕСУБСИДИИ, КРИЗИС ГОРОДОВ И НЕОКОНСЕРВАТИЗМ

В 70-х годах государственные программы в области благоустройства городов и стимулирования жилищного строительства стали объектом острой критики. Оказалось, что гигантские правительственные программы помощи городам были направлены не столько па решение жилищной проблемы, сколько па создание «удобства, комфорта, привлекательности и благоприятствования бизнесу»34.

В Великобритании основным политическим орудием создания кризиса жилищного хозяйства оказался контроль арендной платы.

Введенные ограничения величины арендной платы в условиях быстрой инфляции привели к резкому сокращению количества жилищ и ухудшению их качества, так как фиксированная законом величина арендной платы делала строительство и содержание арендных домов разорительными. В 1914 году 90 % семей арендовали жилища в частном секторе, в 1960 году — только Vs, а в начале 80-х годов — меньше 7ю35. Большинство британцев стали либо обладателями собственных домов, либо арендаторами муниципальных. Численность сдаваемых в аренду частных домов сократилась с 22 млн. до 2,5 млн. Стимулы для строительства арендного жилья были сильно ограничены существованием налоговых льгот для покупающих собственные дома (в размере до 30 тыс. ф. ст.). Бюджетные расходы

на эти дели составили в 1985 году 4,8 млрд. ф. ст., принеся немалую выгоду обеспеченным группам в ущерб бедным. «Монополизированный местными властями жилищный сектор не дает потребителям ни малейшей возможности выбора и оказывается для нанимателей столь же скверным, как худшие варианты старых лендлордов»36. Другой, не менее важный, результат дефицита жилья — резкое ограничение мобильности рабочей силы, столь необходимой в условиях массовой безработицы.

Как показали исследования, программа стимулирования жилищного строительства США (1934 г.), предоставляющая льготные закладные на приобретение новых домов, так же как программа улучшения городского транспорта (стоимость которой составляла в 1974 г.

млрд. долл.), стала финансовой основой ускоренного переселения в пригороды обеспеченных граждан. Переориентация программы в 60-х годах па обновление городов также обернулась против бедных. Для того чтобы дать место особнякам, конторам, отелям и т. п., агентство по обновлению городов, затратив более млрд. долл., как писал по этому поводу социолог С. Гриир, преуспело в сокращении предложения дешевых жилищ в американских городах 37.

Программы «оживления» городских центров обострили проблему бездомности: па улицы оказались выброшенными множество людей, среди которых большую часть составляли женщины с детьми, зарабатывающие недостаточно для того, чтобы заплатить за жилье.

Критики называют разные цифры бездомности. Администрация Рейгана оценивает их число в 250— 300 тыс., что в 2—3 раза превосходит число коек в ночлежках и является прямым показателем бедности в Америке38. Эти 300 тыс. бездомных — непосредственный объект системы социального обеспечения — лишены помощи.

По имеющимся оценкам, в 1980 году из общих федеральных расходов на жилища в размере 30 млрд. долл. лишь 14% (4,2 млрд. долл.) было затрачено на помощь в обеспечении жилья лицам, доходы которых не превышают 5 тыс. долл. Только одна семья из восьми нуждающихся получила какую-либо помощь на решение жилищной проблемы. Средняя величина субсидий составила 132 долл. в месяц. В то же время 26% (7,5 млрд. долл.) было предоставлено семьям с доходами более

50 тыс. долл. В этой группе налогоплательщиков льготы получили 8 из 10 семей. Средние месячные затраты казначейства на семью превышали 300 долл.39

Ставший скандальным в 80-х годах дефицит дешевых жилищ — прямой результат бесконтрольного наращивания налогового субсидирования расходов на жилищное строительство. Еще в 1970 году в США было млн. квартиросъемщиков с доходом менее 5 тыс. долл. в год и около 10 млн. квартир, сдававшихся в аренду не дороже чем за 105 долл. в месяц, то есть примерно за 25 % дохода. В связи с быстрым ростом цен на жилые дома число таких квартир сократилось к 1978 году до 3 млн., к 1980 году — до 2 млн., при этом в 1980 году все еще было 7,5 млн.

квартиросъемщиков с доходом менее 5 тыс. долл. в год40. Федеральное стимулирование жилищного строительства включает следующие моменты: домовладелец не платит налогов на сумму, эквивалентную полезности жилища («предполагаемая аренда»); домовладелец может без ограничений уменьшать налогооблагаемый доход на величину налогов на недвижимость и процентов по закладной; если деньги, полученные при продаже дома, используются на покупку другого, то эти суммы не облагаются налогом на прирост капитала; домовладельцы в возрасте 55 лет и старше могут оставить в виде наличности до 100 тыс. долл. от продажи дома, не платя никакого налога.

На практике налоговые льготы, понижая эффективную цену процента на закладные, поощряли обеспеченных людей покупать больше домов, чем им необходимо, используя наличные кредиты и поддерживая высокие процентные ставки, в ущерб менее обеспеченным покупателям. Тем самым в жилищное строительство отвлекался капитал, который мог бы быть вложен в производительные предприятия. Налоговые льготы на проценты по закладной повышали цену домов. Люди платили дороже, потому что реальные месячные выплаты уменьшались на величину льготы. Чем выше был доход, тем выше были налоговые ставки, а следовательно, тем большие льготы имели богатые домовладельцы.

Результатом фискального стимулирования расходов на приобретение жилищ, сделавшего для людей средних и высших классов владение собственным домом прибыльным, стали ускоряющийся процесс превращения арендных домов в личные жилые дома, стремительное

сокращение количества сдаваемых недорогих квартир и резкий рост арендной платы. Состоятельные слои стали инвестировать в приобретение домов все большие средства, рассматривая домовладение как удачный способ помещения капитала в условиях инфляции. В то же время рост прямых бюджетных расходов едва поспевал за темпами инфляции, налоговые расходы росли автоматически вместе с ростом ставок на закладные и налогов на недвижимость. В результате налоговые расходы стали одной из важнейших причин инфляции на рынке жилья 41.

Экономист Национального бюро экономических исследований Дж. Потерба пришел к заключению, что налоговые расходы по крайней мере на 30 % являются причиной инфляционного роста стоимости жизни. «В теории налоговые субсидии какой-либо отрасли должны стимулировать большее предложение в ответ на ,рост прибыльности инвестиций после вычета налогов. Такова, папример, логика предоставления скидок на истощение минеральных ресурсов или инвестиционных налоговых кредитов в промышленности. Но, как мы видели, в случае с жильем теория не срабатывает. Налоговые льготы стимулируют больший спрос, ио не большее реальное предложение. И результат — рост цен. В традиционных пригородных районах установки антироста, законы об охране среды и зонирование препятствуют новому строительству... В то же время в городских районах трудности с доступным, пригодным для застройки пространством, так же как высокие строительные стандарты и вздутая профсоюзами, благодаря прошлым программам помощи, заработная плата, затрудняют новое строительство... делают очень привлекательной перестройку уже существующих арендных домов в индивидуальные»42.

Инфляция 60—70-х годов в условиях прогрессивной системы налогообложения вела к существенному росту налогового бремени. Порожденное инфляцией замедление экономического роста потребовало дальнейшего увеличения налогов на содержание ставшей непомерно дорогой в условиях стагнации системы перераспределения. Одновременность этих двух процессов — инфляции и роста налогов — стала причиной серьезного искажения работы механизмов перераспределения, сделала функционирование многих социальных программ неэффективным и разорительным не только для экономиче

ского роста, но и для сохранения социальной и моральной стабильности общества. В свою очередь, столь важные для общества программы социального обеспечения, страхования по безработице и другие начали действовать как факторы ослабления экономического роста.

Антиналоговая революция началась в Калифорнии в виде движения за принятие поправки 13 к конституции штата об ограничении уровня налогов на недвижимость.

Возможность принятия такой поправки была связана с особенностью конституции Калифорнии, предусматривающей, что, если некоторое законодательное предложение получает поддержку достаточного числа граждан, оно может быть поставлено на референдум и принято большинством голосов. До принятия поправки 13 в Калифорнии в течение длительного времени имел место быстрый рост цен на жилые дома. «Было обычным явлением, что люди, купившие дом за 20 тыс. долл., через 10 лет платили налоги за собственность, оцененную в 90 тыс. долл. Никого не удивляло, что дом жителя Лос-Анджелеса, цепа которого к 1977 году поднялась до 60 тыс. долл., стоил в 1978 году 104 тыс. долл., при этом налоги увеличивались с 2 до 3,5 тыс. долл.»43. Для многих граждан владение собственным домом стало обременительным, однако выхода не было, ведь продать с большой прибылью свое жилище, чтобы купить другое, которое растет в цене так же быстро, невозможно. Одновременно с ростом налогов увеличивалось число служащих администрации штата — с 1970 по 1975 год рост составил 21 % при увеличении населения штата на 6 %. В период 1974—1978 годов во многих городах Калифорнии цены на дома возросли в 3 раза с соответствующим ростом цен на строительные материалы, на труд строительных рабочих и пр., что вносило существенный вклад в общенациональную инфляцию. Положение усугублялось тем, что растущие налоговые поступления расходовались, по мнению многих граждан, непроизводительно, например на дорогостоящие перевозки детей в школы с целью обеспечения равномерного расового баланса в разных школах штата. Тогдашний губернатор Калифорнии Браун собирался приобрести в собственность штата спутник связи, что обошлось бы в 5 млрд. долл. и т. п.

В соответствии с поправкой 13 налоги на собственность должны были быть понижены до 1 % от оценки стоимости на 1975 год и затем повышаться не быст

рее чем на 2 % в год. Поправка была принята большинством (2:1). Проведенный газетой «Нью-Йорк тайме» опрос показал, что такое же большинство (51: 24) хотело принятия аналогичных мер в национальном масштабе.

Брошенные в адрес жителей Калифорнии обвинения в «гедонизме», «расизме», «духовной убогости», в том, что это закон, принятый богачами и пр., опровергаются данными опросов, которые свидетельствуют, что за поправку об ограничении налогов голосовали: 47 % арендаторов жилья; 44 % служащих штата; 42 % черных — представители групп, которые в большей степени могли пострадать от сокращения расходов штата, чем выиграть от сокращения налогов на собственность. За поправку проголосовали 55 % имеющих доход ниже 8 тыс. долл., 66—с доходом от 8 до 15 тыс., 67—с доходом от 15 до 25 тыс. и 61%—с доходом свыше 25 тыс. долл.

Согласно опросам службы Гэллапа, число американцев, желавших сокращения налогов, в 1946 году только па 4 % превосходило число противников этой меры. В 1963 году разрыв достиг 44 процентных пунктов (63:19). В 1969 году 54 % американцев заявили во время опросов Гарриса, что для них налоги стали «непомерно велики». В 1978 году число таких ответов увеличилось до %. В 1971 году 7 из 10 опрошенных заявляли интервьюерам службы Гарриса, что они «сочувствуют революции налогоплательщиков», включая отказ от уплаты налогов. Это мнение высказывали единодушно и республиканцы, и демократы, и черные, и белые американцы. Это мнение разделялось людьми с доходом и в тыс. долл. и в 50 тыс. долл. В 1977 году один из трех американцев считал инфляцию главной опасностью, в году — двое из трех.

Этот сдвиг общественного мнения нашел отражение и в изменении числа людей, относящих себя к консерваторам: в 1964 году—32% (27% назвали себя либералами), в 1978 году—42% (23 %— либералы). При этом быть консерватором означало находиться в оппозиции к чрезмерному, неэффективному и неоправданному росту влияния правительства. В 1964 году американцы разделились почти поровну (42:39) при ответе на вопрос «государство слишком далеко зашло в деле регулирования бизнеса и вмешательства в дела свободного рынка». В 1978 году число лиц, согласившихся с этим утверждением, выросло уже до 67% (против 26 %)44.

В 1958 году 42 % опрошенных придерживались мнения, что «правительство выбрасывает на ветер слишком много налоговых поступлений», в 1978 году такой* взгляд был характерен уже для 78 % опрошенных, в\ том числе для большинства черных. Это видимое рас-lt; ширение консервативных настроений, однако, не было проявлением «недалекости». Все большее число людей стало считать, что активность правительства в тех сферах, где без него не обойтись, должна усиливаться. В году 63 % американцев соглашались, что «правительство должно позаботиться, чтобы каждый желающий работать мог найти работу», а в 1978 году уже 74 %, в том числе 70 % тех, кто относил себя к консерваторам, поддержали это высказывание. В 1960 году 64 % опрошенных поддержали предложение, что «правительство должно помогать людям получать дешевое медицинское обслуживание», а в 1978 году — уже 81 %. Примерно так же менялась поддержка и других основных тем расширения социального обслуживания, помощи слабым и престарелым.

Вместе с тем все больше людей требовало уменьшения расходов «на благосостояние». В 1977 году 80 % опрошенных утвердительно отнеслись к предложению, что «все способные трудиться должны быть лишены пособий» (13%—против), но примерно столько же людей считали, что правительство должно помочь с трудоустройством тем, кто не может найти работу, а 78 % опрошенных выступали за продолжение помощи престарелым, слепым, одиноким матерям. В этом отразилось негативное отношение к тунеядству. В 1972 году службой Гэллапа был задан вопрос: представьте, что правительству было бы дешевле оказывать безработным денежную помощь, чем обеспечивать профессиональное обучение, подыскивать работу и при нужде заботиться

об              их детях, пока они работают. Примерно 81 % опрошенных ответили, что предпочли бы более дорогую программу. Только 8 % высказались за более дешевую. Видные американские социологи С. Липсет и Э. Рааб считают это адекватным выражением нового консерватизма: надо помогать бедным, но избавляться от «клиентов системы благосостояния»45.

Феномен неоконсерватизма проявляется в росте числа людей, идеологически являющихся антиэтатистами, но при этом поддерживающих правительственные программы борьбы с безработицей. Этот «странный поли-

тический гибрид» в равной мере заслуживает названия «неолиберализм». Это — неолиберально-неоконсервативное настроение, стремящееся к ограничению могущества государства, но с сохранением полезных и необходимых его функций, и предполагающее в первую очередь тщательное планирование программ. Помощь должна предоставляться действительно нуждающимся, не порождая зависимости; должна способствовать большей самостоятельности и ответственности людей, не поощряя тунеядство и моральную распущенность. * *

Кампания по сокращению государственных бюджетов развернулась вокруг проблемы бюджетного дефицита, ставшего угрожающим в последнее десятилетне. Установка на наведение порядка в бюджете, па прекращение инфляционного выпуска денег и отказ от инфляционной кредитной политики для покрытия растущих государственных расходов, па общее сокращение расходов, оттягивающих все большую часть ВНП на непроизводительные цели, па нужды потребления, соответствовала общей неоконсервативной ориентации на традиционные для либеральной экономики ценности — стабильность денежного обращения, стабильность, сбалансированность и прочность финансовой системы, обеспеченный накоплением кредит и т. д. Экономисты из консервативного лагеря убеждали политиков, безответственно тратящих больше, чем это позволяют экономические обстоятельства, и граждан, требующих для себя все новых социальных благ и соответственно все новых программ пособий, доплат, стипендий, имеющих тенденцию кумулятивного роста и расширения, что никаких бесплатных социальных услуг в природе не существует, все до последнего цента оплачено налогами, каждый «бесплатный суп» оплачен из дохода работающих и каждая новая стипендия — из прибыли, перечисленной в систему социального обеспечения.

Не выдвигая идей ликвидации системы социального обеспечения («социального демонтажа»), не предлагая отменить систему социальных гарантий, консерваторы призывали осмыслить растущую в обществе потребительскую ориентацию и идеологию государственного попечительства. Новая социальная идеология выдвинула идеал самообеспечения для большей части граждан

и предоставления социальных пособий лишь узкой группе малообеспеченных и действительно нуждающихся. Всякого же рода привилегии для средних, богатых, имущих слоев предлагалось отменить, параллельно предоставив всем гражданам условия для роста личных накоплений путем сокращения налогов, взносов, выплат из их доходов.

Подчеркивая нравственную важность самостоятельности, консерваторы утверждали, что в материальном плане граждане не только не потеряют от сужения системы государственного социального обеспечения, а выиграют, ибо большая часть их доходов будет оставаться и накапливаться на личных счетах и использоваться на удовлетворение их действительных потребностей. Большую эффективность такой системе придаст ликвидация огромного чиновничьего аппарата, занятого перераспределением доходов вначале в бюджет по налоговым каналам и системе взносов и отчислений на социальное обеспечение, а затем — назад, к потребителям, через системы государственного бюджета и социального страхования.

В нынешних условиях актуальность консервативной социальной философии, направленной па отказ от чрезмерного государственного попечительства для основной части граждан, способных себя обеспечивать при условии, что государство сократит свои притязания на их доходы п качественно снизит налоги, придают показатели роста государственных бюджетных расходов, показатели роста бюджетных дефицитов и выплачиваемых по ним процентов, а также оценки недостающего инвестиционного капитала.

Консерваторы, используя все возможные методы, стараются довести до сознания широкой общественности, что уровни бюджетных расходов и обеспечивающих их налогов вышли за пределы разумного и допустимого и уже сейчас, в 80-х годах, стали препятствием экономическому росту. Все новые требования со стороны отдельных групп, в частности профсоюзов, о расширении социальных выплат и социальных гарантий в экономическом смысле являются требованиями дальнейшего роста налогового гнета, ибо все государственные расходы оплачены гражданами, и никаких бесплатных социальных услуг и привилегий государство никому не предоставляет.

Тенденция существенного роста бюджетных расходов в странах Западной Европы и превышения их над США возникла недавно, в период 60—80-х годов. В 1960 году текущие правительственные расходы в странах «Общего рынка» составляли 28,6% ВВП, а в США — 25,5%. В 1980 году относительно невысокий уровень бюджетных расходов сохранялся в Японии (25,4% ВВП) и США (31,7% ВВП); в Италии, ФРГ, Великобритании, Австрии и во Франции он уже намного превышал уровень 60-х годов (41—43% ВВП), а в Норвегии, Бельгии, Дании, Нидерландах и Швеции был очень высок — 45— 50% ВВП46.

В 70— 80-х годах, в период «незаконного» инфляционного роста заработной платы, трансфертные платежи автоматически вышли за пределы экономически приемлемого. Будучи привязанными к росту стоимости жизни, они повышались не за счет экономического роста и новых возможностей перераспределения, а как эхо инфляционной волны, создаваемой противоречивой и разнонаправленной деятельностью массивных корпоративи- стских институтов государства благосостояния. Профсоюзы получали требуемые надбавки к заработной плате в соответствии с возросшими в прошлом и ожидаемыми в будущем ценами. Предприниматели «охотно» шли на уступки,, так как легко перекладывали рост расходов на потребителей, либо правительство компенсировало их потери дополнительными денежными вспрыскиваниями, обесценивая прибавки к заработной плате и одновременно поднимая цены. Получатели пособий, пенсий и стипендий, чьи доходы были привязаны к росту заработной платы, казалось бы, ничего не теряли. Выплаты росли пропорционально росту инфляции. Но для бюджета эти выплаты требовали все новых и новых поступлений. Прогрессивность налоговой системы обеспечивала переход граждан во все более высокие разряды налогоплательщиков, так как чисто формально их доходы росли и налоги увеличивались, фактически же просто усиливался налоговый гнет и все большая часть доходов уходила на оплату издержек регулирования. Эта ситуация усугубилась тем, что рецессия умножила число получателей государственных пособий и еще выше подняла долю бюджетных расходов в ВНП.

Этот механизм поставил капиталистический мир перед дилеммой: либо социальность в кредит,' либо экономическое оздоровление, освобождающее от экономи

ческой и социальной неэффективности, от чрезмерного бремени налогов и обеспечивающее устранение некон- курентоспособности в промышленности и умеренность в социальной благотворительности. «Страны «Общего рынка» были готовы оплатить только половину правительственных расходов за последние 12 лет налогами... все остальное покупалось в долг»47. Продолжение такой ситуации было недопустимым. Консерваторы требовали прекращения жизни в кредит: бюджетного дефицитного финансирования, государственной инфляционной денежной политики, сокращения везде, где только возможно, расходов, не являющихся жизненно необходимыми. Все эти требования относились к правительствам, ибо только правительство ответственно за бюджет, налоговую, кредитную, денежную политику, но сокращение расходов требовало поддержки широких кругов общественности и всех отдельных групп давления, пользующихся государственными услугами.

В 80-х годах разрушилось временное согласие. Буржуазные партии обратились к прежним принципам экономического либерализма, поставив социал-демократию перед проблемой самоопределения. Следовать по пути этатизма и корпоративизма и отстаивать идеал национализации, имея плачевный опыт государственного предпринимательства, наращивать дальше объем социальных услуг (общественных фондов потребления), еще больше повышая налоги и еще дальше разрушая экономические стимулы, они не могли. Инициатива в наведении порядка в экономике и создании условий ускоренного экономического развития была перехвачена консерваторами, которые получили на выборах 80-х годов политический мандат на преобразования. Социал-демократы потеряли право на радикальное реформирование системы, составляющее сущность их движения и основу их политических программ. Их практическая деятельность в сфере социальных преобразований была признана неудовлетворительной. В этом как раз и заключается основной урок социал-демократического десятилетия: кейнсианство, в его левой интерпретации, и «кейнсианское государство» оказались непригодны для решения конкретных экономических проблем. Государство обнаружило свою некомпетентность в деловой сфере, а социальная доктрина, требующая все новых и новых налогов и вгоняющая нацию в долги, утратила свою прежнюю привлекательность.

<< | >>
Источник: Пияшева Л. И. Пинскер Б. С.. Экономический неоконсерватизм: теория и международная практика. 1988

Еще по теме ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕСУБСИДИИ, КРИЗИС ГОРОДОВ И НЕОКОНСЕРВАТИЗМ:

  1. Глава 13 Город в кризисе: Чего требовать от городских властей?
  2. ЧАСТЬ I ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ НЕОКОНСЕРВАТИЗМА
  3. 15.4. АНАЛИЗ ЗНАЧЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОЙ АССАМБЛЕИ СТОЛИЦ И КРУПНЫХ ГОРОДОВ В РАЗВИТИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО СЕКТОРА ГОРОДОВ
  4. Пияшева Л. И. Пинскер Б. С.. Экономический неоконсерватизм: теория и международная практика, 1988
  5. 2.4.Город для людей или город для автомобилей? - главная градостроительная дилемма современности
  6. 15.3. РАЗВИТИЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ ГОРОДА И ЕЕ РОЛЬ В ПРОДВИЖЕНИИ ИМИДЖА ГОРОДА НА ПРИМЕРЕ МОСКВЫ
  7. ЧАСТЬ I ЗАКОН КРИЗИСОВ Общая теория кризисов (включая теоретические выводы из истории кризисов XIX века)
  8. КРИЗИС 1920 г.—МИРОВОЙ ЦИКЛИЧЕСКИЙ КРИЗИС CO СПЕЦИФИЧЕСКИМИ ЧЕРТАМИ, ОБУСЛОВЛЕННЫМИ ОСОБЕННОСТЯМИ НАЧАЛЬНОГО ПЕРИОДА ОБЩЕГО КРИЗИСА КАПИТАЛИЗМА
  9. СВОЕОБРАЗИЕ РАЗВЕРТЫВАНИЯ КРИЗИСА В США. ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ, ЧАСТИЧНЫЙ КРИЗИС 1900 г. И ЦИКЛИЧЕСКИЙ КРИЗИС 1903 г.
  10. КРИЗИС 1920 г. КАК ОРГАНИЧЕСКОЕ ЕДИНСТВО КРИЗИСА ПЕРЕПРОИЗВОДСТВА И ВОЕННО-ИНФЛЯЦИОННОГО КРИЗИСА
  11. Аргентина - 2001 г.: кризис государственного долга на фонеэкономической депрессии с перерастанием в валютный кризис, кризисбанковского сектора и кризис на рынке ценных бумаг
  12. Турция -1994 г.: кризис государственного долга, сопровождаемый валютным кризисом и кризисом рынка ценных бумаг
  13. ВОЗНИКНОВЕНИЕ МИРОВОГО АГРАРНОГО КРИЗИСА. ВСЕОБЩИЙ КРАХ ЦЕН. КРИЗИС МИРОВОЙ ТОРГОВЛИ. МИРОВОЙ ХАРАКТЕР ДЕНЕЖНОГО КРИЗИСА
  14. ГЛАВА ПЕРВАЯ КРИЗИСЫ ПЕРЕПРОИЗВОДСТВА - ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЗАКОН КАПИТАЛИЗМА (причина и неизбежность кризисов)
  15. ЧАСТЬ Il ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЦИКЛЫ КАНУНА И НАЧАЛА ОБЩЕГО КРИЗИСА КАПИТАЛИЗМА (кризисы 1913 и 1920 гг.)
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -