<<
>>

§ 2. Хозяйство древних германцев

Вопреки демагогическим утверждениям идеологов немецкого фашизма, в разгроме Римской империи и социально-политическом обновлении средневековой Европы крупную роль играли славяне (особенно на Балканах, в центральной и восточной областях Европы).

Но поскольку германские племена (готы, вандалы, франки, саксы, англы) преобладали среди «варваров», осевших на территории Западной Римской империи, то мы начнем с рас-

1 И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1953, стр. 12.

смотрения вопроса о том, каковы были те формы социально- экономических отношений, которые принесли из-за Рейна германцы.

Об v экономическом положении и социальных отношениях древ ни х германцев важные сведения сообщают Цезарь и Тацит. Уже во время нашествия кимвров и тевтонов (в конце ІІ в. до н. э.) римляне познакомились с германскими племенами, которые были тогда кочевниками. Позднее, завоевав Галлию, Цезарь столкнулся с германскими племенами, когда побывал за Рейном для рекогносцировки путей дальнейших завоеваний. В своих знаменитых «Записках о Галльской войне» (58—51 гг. до н. э.) Цезарь в двух отрывках характеризует германские племена, жившие за Рейном.

Первый так называемый германский экскурс Цезаря свидетельствует о существовании крупных племенных союзов; Цезарь утверждал, что, например, свевы владели 100 округами, выставляя с каждого по 1000 воинов, которых остальные жители снабжали всем необходимым. В результате чередования военных и земледельческих занятий у них никогда «не прерываются ни земледельческие работы, ни военное дело». Цезарь прямо заявляет, что земля у германцев «не разделена и не находится в частной собственности, и им нельзя более года оставаться на одном и том же месте для возделывания земли». Поэтому «они питаются не столько хлебом, сколько, и главным образом, молоком и за счет скота; они много охотятся»; привыкнув «не носить никакой другой одежды, кроме звериных шкур», они оставляют «значительную часть тела открытой».

О примитивности экономической культуры германских племен того времени свидетельствует замечание Цезаря о том, что купцов они допускают к себе «больше для того, чтобы иметь кому продать захваченное на войне», а «вино они вовсе не позволяют к себе ввозить, так как полагают, что оно изнеживает людей и делает их неспособными к труду».

Они довольствуются использованием лишь «своих туземных лошадей, низкорослых и невзрачных», полагая, вместе с тем, что «нет ничего более постыдного и малодушного, как пользоваться седлами». Как утверждает Цезарь, «они видят самую большую славу для народа в том, чтобы как можно более обширные земельные территории вокруг его границ оставались незаселенными».

Цезарь отмечает культурное влияние соседних народов на германцев и указывает, что, например, убии, жившие на Рейне,— культурнее остальных племен, так как они усвоили нравы галлов, и их территорию посещают купцы.

Когда Цезарь перешел Рейн, то сугамбры (одно из германских племен) «ушли из своей страны, захвативши с собой все свое добро, и укрылись в пустынных местах и лесах». Следовательно, у них не было больших запасов сельскохозяйственных продуктов, инвентаря и домашнего имущества. Точно так же свевы при появлении Цезаря смогли спрятать своих «детей, жен и все свое добро в лесах», созвав народное собрание для борьбы с римлянами. Но германцы все-таки занимались земледелием, и Цезарь «сжал хлеб» в стране сугамбров. Цезарь говорит даже, что он «сжег все деревни», указывая на существование у них более или менее прочных поселений.

Во втором своем экскурсе на ту же тему Цезарь отмечает, что, в отличие от галлов, германцы не имеют друидов (жрецов) и «не особенно усердствуют в жертвоприношениях», почитая лишь солнце, огонь и луну. С детства, говорит Цезарь, «вся их жизнь проходит в охоте и военных занятиях», а потому они «носят одежду из звериных шкур или из небольших кусков оленьей кожи». Цезарь вновь утверждает, что «они не особенно усердно занимаются земледелием и питаются главным образом молоком, сыром и мясом», причем «никто из них не имеет точно отмеренного земельного участка или владений в частной собственности».

Развивая эту мысль, он указывает, что «должностные лица и старейшины ежегодно отводят родам и группам живущих вместе родственников, где и сколько они найдут нужным земли, а через год принуждают их перейти на другое место».

Это делается для того, заявляет Цезарь, чтобы никто не прельстился «оседлым образом жизни», не ^стремился к расширению своих владений, и не возникало бы жадности к деньгам, а «сохранялось имущественное равенство».

Характеризуя политический строй древних германцев, Цезарь утверждает, что во время войны их выборные военачальники имеют «право распоряжаться жизнью и смертью» своих соплеменников, но в мирное время у отдельных племен «нет общего правительства», а старейшины по округам «творят суд и улаживают споры». Вокруг вождей «из первых лиц в племени» периодически возникают дружины, предпринимающие грабительские походы.

Цезарь отмечал чрезвычайное гостеприимство германцев, считающих личность гостя «как бы священной и неприкосновенной». Однако, говорит он, германцы пребывают в «нужде и бедности», ведут суровый образ жизни.

Таким образом, известия Цезаря совершенно опровергают демагогию германских фашистов, по мнению которых предки современных немцев издавна были народом высокой культуры. Цезарь рисует их народом весьма примитивной культуры, не знающим существования государства и частной собственности на землю, еще только переходящим к земледелию и оседлому образу жизни. Родовые и племенные связи у них играли исклю чительно большую роль, причем сама община в ту пору являлась еще родовой, так как земля использовалась родовыми группами.

Как указывает Ф. Энгельс, германцы Цезаря были настоящими варварами, так как они еще отнюдь не были оседлыми и лишь немного занимались земледелием, причем самым диким первобытным способом, ибо они ежегодно занимали под пашню новые земли и практиковали подсечную систему земледелия. Правда, добавляет Энгельс, указание Цезаря на ежегодную смену пахотной земли не следует понимать буквально, тем более что он сам приписывает германцам мотивы этой быстрой смены земель.

Через 150 лет после Цезаря описание жизни древних германцев дал выдающийся римский историк Тацит в своем сочинении «Германия», написанном около 98 г. н.

э.; некоторый материал для характеристики общественного строя древних германцев содержат также другие его произведения («Анналы» и «История»). В 1469 г. его сочинения стали достоянием европейской науки и с тех пор остаются самым ценным документом по истории древних германцев. Исследователи полагают, что Тацит писал на основе показаний купцов и других наблюдателей, непосредственно знакомых с бытом древних германцев; кроме того, он использовал сочинения своих предшественников. В последнее время допшианцы, а вслед за ними фашистская историография пытаются подорвать авторитет показаний Тацита (как и Цезаря), совершенно неосновательно доказывая извечность частной собственности, аристократии и государства.

Сообщаемые Тацитом данные свидетельствуют об отсутствии государства у древних германцев в конце I в. н. э. Тацит сообщает о том, что германские племена за Рейном распадались на мелкие группировки, и называет три десятка племен, которые вели совершенно обособленное существование. Это батавы, маттиаки, хатты, узипеты, тенктеры, бруктеры, хамавы, фризы, хавки, "херуски, семноны, лангобарды, квады, маркоманы и многие другие.

Правда, мы встретим у Тацита упоминание о германских .«королях», но он подчеркивает, что они были выборными, и признает, что у королей «нет неограниченной или произвольной власти», так как «казнить, заключать в оковы и подвергать телесному наказанию не позволено никому, кроме жрецов». Как говорит Тацит, германцы своих королей «выбирают по знатности, вождей по доблести»; по его словам, «вожди главенствуют скорее примером», сражаясь впереди других, оружием добывая себе авторитет. Тацит отмечает существование королей у марко- манов и квадов, но одновременно признает, что «сила и власть этих королей поддерживаются авторитетом Рима». Констатируя, что готоны управляются королями «несколько’строже, чемосталь- ные германские племена», он сразу же добавляет: «Однако не настолько, чтобы совершенно лишиться свободы». Впрочем, Тацит находил неограниченную королевскую власть у свионов, однако трудно сказать, насколько это известие достоверно, ибосвионы— это жители Скандинавии, меньше всего известные римлянам.

Таким образом, говорить о существовании государства и королевской власти у германцев времен Тацита не приходится, поскольку «короли» германцев были, по сути дела, вождями племен или племенных союзов; их права были ограничены и «действительная власть сосредоточивалась в руках народного собрания»1.

Об огромной роли народных собраний Тацит говорит столь же определенно, как и Цезарь. Он прямо указывает, что у германцев «о менее значительных делах совещаются старейшины, а о более важных—все», причем они сходятся в определенные дни (в новолуние и полнолуние) и усаживаются вооруженные в назначенном месте; собрание начинается далеко не сразу, и в течение некоторого времени жрецы водворяют молчание, прибегая даже к наказаниям.

Предварительно дела обсуждаются, по свидетельству Тацита, старейшинами, решения которых на собрании лишь одобряются стуком оружия или отвергаются шумом. Но сами старейшины избираются на собраниях, получая судебные полномочия по округам и деревням. Народные собрания судят только такие преступления, которые влекут за собою смертную казнь. Участие в народном собрании считалось почетным правом, и этого права лишался тот, кто оставил свой щит на поле боя. Характерно замечание Тацита, что в народных собраниях король и старейшины выслушиваются сообразно «с возрастом, знатностью, военной славой, красноречием» и что они пользуются властью лишь в меру убедительности своих речей. Политическое значение народных собраний обнаруживалось и в том, что именно на них совершеннолетним вручалось оружие.

Тацит подтверждает свидетельство Цезаря о том, что у древних германцев были необычайно сильны пережитки родового строя, так как в бою они составляли свои боевые отряды— турмы и клинья «из семейств и родов»; кроме того, оружие юношам вручали их сородичи, а при заключении браков сородичи оценивали подарки, доставляемые женихом невесте. Обилие сородичей с точки зрения германцев делало достойной старость. Существовала кровная месть, и для германца было «обязательно принимать на себя как вражду отца или сородича, так и дружбу»; впрочем, иногда даже убийство выкупалось отдачей скота, кото рый поступал в распоряжение родственников убитого. Сородичи присутствовали при наказании мужем изменившей ему жены. Исключительное гостеприимство, характерное для древних германцев, Тацит отмечает вслед за Цезарем.

Следует отметить, что у германцев сохранялись пережитки матриархата, которые проявлялись и в формах заключения брака (муж приносил жене приданое—точнее, говоря, предбрачный дар), и в необычайной прочности кровных связей между сыном сестры и дядей.

Исходя из этих фактов, Энгельс пришел к выводу, что пережитки родового строя были сильны у германских племен во времена Тацита и что община еще не стала сельской, территориальной.

Она являлась, видимо, большесемейной общиной, перестав быть родовой, как то имело место во времена Цезаря. Новейшие исследования (наїїример, А. Д. Удальцова) приводят к тому же выводу.

Далее, Тацит подкрепляет и известия Цезаря о крайней примитивности агрикультуры древних германцев. Он констатирует, что они к голоду и холоду приучены климатом и почвой, так как их страна—это «страшный лес или отвратительное болото», и ее. почва не годится для садов, хотя «для посевов она плодородна». Правда, как говорит Тацит, эта страна «скотом изобильна», и германцы любят, чтобы «скота было много»,—в этом состоит «единственный и самый приятный для них вид богатства». Однако их скот малорослый и выглядит весьма жалким, причем «даже рабочий скот не имеет внушительного вида и не может похвастаться рогами».

Обращаясь к ремеслу, Тацит указывал, что «в золоте и серебре боги им отказали», да они «и не одержимы такой страстью к обладанию» этими металлами, как другие народы, поскольку у германцев «серебряные сосуды не в меньшем пренебрежении, чем глиняные». Кроме того, и «железа у них тоже немного»; в бою они редко пользуются мечами или длинными копьями, но чаще довольствуются дротиками «с узким и коротким железным наконечником». Шлемы и панцыри встречаются у немногих, их лошади «не отличаются ни внешней красотой, ни быстротой».

Как утверждает Тацит, «германские народы совсем не живут в городах и даже не выносят, чтобы их жилища соприкасались друг с другом», а селятся вразброд, где кому приглянулся «ручей, или поляна, или лес». Для построек у них «нет обыкновения пользоваться щебнем и делать черепичные крыши», бревна они не обстругивают и только в редких случаях смазывают их глиной. Затона зиму и для хранения продуктов они вырывают «землянки, наваливая сверху много навозу», потому что «такие места смягчают суровость холодов». Тацит признает, что «над хлебом и другими плодами земли они трудятся с большим терпением, чем это соответствует обычной лености германцев», но урожаи получают очень плохие и «требуют от земли только посеянного», в результате чего «дикорастущие плоды, свежая дичь или кислое молоко» составляют их обычную пищу, причем «без особого приготовления и без приправ». Правда, «напитком им служит жидкость из ячменя или пшеницы, превращенная в некоторое подобие вина» (т. е. пиво). Тацит удивлялся тому, что германцы «не разводят фруктовых садов, не отделяют лугов, не орошают огородов», а проводят целые дни перед огнем у очага. Кроме плащей, германцы и во времена Тацита носили звериные шкуры. Одежда женщин и мужчин у них одинакова, хотя женщины «часто носят покрывала из холста, которые расцвечивают пурпуровой краской».

Тацит сближал венедов с германцами на том основании, что они «дома прочные строят».

В описании Тацита, говорит Энгельс, «многое выглядит совсем иначе», чем было при Цезаре, поскольку за истекшие полтораста лет «передвижение племен прекратилось, и они осели на земле». В это время древние германцы стали строить деревянные дома, не довольствуясь простыми хижинами. Тем не менее и в эту пору германские племена оставались народом крайне примитивной экономической культуры, поскольку у них скот плохой породы все еще оставался главным достоянием, и ели они «мясо, молоко, дикие яблоки, но не хлеб»1.

Чрезвычайно существенно, что Тацит свидетельствует о глубокой натуральности хозяйства древних германцев, указывая, что они не знают отдачи денег в рост, штрафы за всякого рода преступления платят скотом, к золоту не имеют пристрастия и во внутренних областях страны «пользуются более простой и древней формой торговли, а именно—меновой». Со своих рабов, говорит Тацит, германцы собирали натуральные оброки хлебом, мелким скотом, одеждой. Специализированное ремесло им было неизвестно.

В показаниях Тацита находит себе подтверждение и тезис Цезаря о господстве у древних германцев общинного землевладения: Тацит заявляет, что у них «земля занимается всеми вместе поочередно по числу работников (cultorum) и затем они делят ее между собой по достоинству», причем «раздел облегчается обширностью земельной площади: они каждый год меняют пашню и (все-таки) еще остается (свободное) поле».

На истолковании этой фразы выросла обширная историче- с кая литература, но несмотря на расхождение мнений, мы должны признать, что текст, бесспорно, свидетельствует об отсутствии у древних германцев частной собственности на землю во времена Тацита. Если даже считать, что земля распределялась по домохозяевам (а не по числу работников) и в соответствии с достоинством каждого из них (а не в зависимости от качества самой земли), как это утверждают допшианцы, то все же несомненным остается наличие периодических переделов земли, а это возможно только в условиях общинного землевладения. Такие переделы несовместимы с господством частной собственности на землю.

Одно обстоятельство принципиального значения отличает аграрные порядки древних германцев, описанные Тацитом, от того, что было засвидетельствовано Цезарем.

Во времена Цезаря, как это отмечал Энгельс, родовые группы сообща обрабатывали землю, между тем как в эпоху Тацита германцы уже индивидуально обрабатывали свои полосы и лишь периодически перераспределяли их между собой.

Исключительно важны известия Тацита, свидетельствующие о том, что родовой строй древних германцев был подточен начинающимся развитием процесса социальной дифференциации. Так, он отмечает существование рабства, не исключавшего порабощения и самих германцев; в частности, они могли проиграть свою свободу в кости, «позволяя затем связать себя и продать в рабство». При этом «такого рода рабов они сбывают с рук продажей, чтобы избавиться стыда победы». Тацит даже утверждает, что у германцев убийство раба оставалось безнаказанным, а вольноотпущенники стояли «немногим выше рабов»; по словам Тацита, они редко «имеют значение в доме и никогда в государстве, за исключением тех народов, у которых существует королевская власть». Следовательно, как свидетельствует Тацит, у германских племен существовало рабство. Однако, когда он переходит к характеристике экономического положения рабов, то фактически приравнивает их к оброчникам* признавая, что в отличие от римлян у германцев «каждый из рабов распоряжается в своем доме, в своем хозяйстве» и «господин только облагает его, подобно колону, известным количеством хлеба, или мелкого скота, или одежды», причем «лишь в этом выражается его обязанность как раба». Не в пример римлянам, заявляет Тацит, германцы «раба редко подвергают побоям, заключают в оковы и наказывают принудительными работами», а убивают только «сгоряча и в порыве гнева».

Таким образом, описание Тацита дает все основания утверждать, что древние германцы не знали рабовладения в его античных формах. Их рабы имели некоторые черты сходства с крепост- ными, и возникавшее у них рабовладение могло позднее эволюционировать в крепостничество, порождая новую, более прогрессивную форму производства. Во всяком случае, существование рабства у германцев времен Тацита свидетельствует о наличии в их среде процессов социальной дифференциации.

С другой стороны, Тацит отмечает наличие у древних германцев родовой знати. Зажиточные люди, по свидетельству Тацита, отличались от остальных и своей одеждой. У свевов свободные отличались от рабов своей прической, а старейшины устраивали ее с особенным щегольством. Больше того, как заявляет Тацит, у германцев «большая знатность или заслуги отцов доставляют звание вождя даже юношам».

Конечно, Тацит преувеличивал обособленность родовых и племенных старейшин древних германцев. Ведь он сам отмечал, что их вожди получают лишь добровольные приношения соплеменников и любой «господин не отличается какой-либо роскошью воспитания от раба», так как дети знатных «живут среди того же самого скота, на той же земле, пока возраст не отделит свободных и их не признают по доблести». Тем не менее Тацит засвидетельствовал начавшееся обособление племенной знати у древних германцев, выражавшее процессы их социальной дифференциации.

Тацит (вслед за Цезарем) засвидетельствовал существование у древних германцев дружин, группировавшихся вокруг отдельных представителей племенной знати. При этом, как указывает Тацит, у многих дружинников нет «ни дома, ни поля, никакой другой заботы», потому что «к кому они придут, у того и кормятся», и, следовательно, живут, «пренебрегая своим, расточая чужое». Тацит утверждает, что у германцев «самые сильные и воинственные» ничего не делают, сваливая хозяйство на женщин и стариков, или в качестве дружинников получают от вождя коней, оружие и дары—иначе говоря, их кормят «грабеж и война». Германцы считали, что «нет никакого стыда состоять в дружине» какого-либо вождя, и Тацит даже уверяет, что у германцев «вожди сражаются за победу, дружинники за вождя», предпочитая терять кровь вместо пота и получать раны вместо урожая.

Такие дружины позднее сыграли крупную историческую роль в феодализации Западной Европы, и Энгельс вполне основательно считал их зародышем «упадка народной свободы», так- как для них «грабеж стал целью» и они содействовали возникновению королевской власти1.

<< | >>
Источник: Ф.Я. ПОЛЯНСКИЙ. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН/ ЭПОХА ФЕОДАЛИЗМА. 1954

Еще по теме § 2. Хозяйство древних германцев:

  1. Хозяйство древних восточных славян. Разложение родовой общины
  2. Экономическая мысль Древней Греции и Древнего Рима
  3. Древние времен
  4. 2.1. ДРЕВНИЙ КИТАЙ
  5. Экономические учения Древней Греции
  6. история ДЕНЕГ в ДРЕВНЕЙ и СРЕДНЕВЕКОВОЙ Руси
  7. 1. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
  8. Делопроизводство в Древней Руси
  9. От древних греков до А. Смита
  10. Экономическая мысль Древнего Рима
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -