Идеология военной реформы
Подготовка к реформе велась тайно во время второй половины второго президентского срока Путина. Это было достаточно мирное время, когда террористическая деятельность резко пошла на спад, а ситуация на Северном Кавказе в значительной степени стабилизировалась.
Из Грузии были выведены три российские военные базы, и число российских военнослужащих, размещенных за пределами страны, достигло очередного минимума. Между тем отношения с США и НАТО ухудшались, начало новому витку напряженности положила мюнхенская речь Путина в феврале 2007 года. Самоуверенная риторика российских руководителей подкреплялась демонстрацией военной мощи, от возобновления полетов стратегических бомбардировщиков над Северным Ледовитым, Тихим и Атлантическим океанами до совместных военных учений с Китаем и визитов кораблей Северного флота в Венесуэлу, Ливию и на Кубу{[269}].Особого впечатления подобные действия не производили: они скорее выявляли, чем скрывали недостатки российской военной машины, но при этом все же создавали ощущение, что ее мощь может возрасти{[270}].
В ходе российско#x2011;грузинской войны проявились серьезные недостатки в таких областях, как прикрытие наземных частей с воздуха, организация командования и связь{[271}]. Став более популярной, милитаристская риторика не нашла отражения в ключевых официальных документах. Военные механизмы не упоминаются в Концепции внешней политики, утвержденной в июле 2008 года, а в Стратегии национальной безопасности, принятой в мае 2009 года, повышенное внимание было уделено проблемам невоенного характера, включая вопросы здравоохранения и культуры{[272}].
Стратегическому обоснованию реформы на начальном этапе особого внимания не уделялось, поскольку принятие новой военной доктрины было отложено. Министр Сердюков имел свободу действий в определении основных направлений реорганизации ВС; но, будучи человеком гражданским, он воздерживался от формулирования стратегических задач, ограничиваясь решением организационных и бюджетных вопросов.
Новый президент Дмитрий Медведев должен был сыграть ключевую роль в определении интересов России в области безопасности и средств их продвижения в соответствии с идеей Путина об инновационной армии, высказанной им в феврале 2008 года на заседании Госсовета– последнем перед президентскими выборами в марте{[273}]. Но в программной статье Медведева «Россия, вперед!» военная тематика затрагивается лишь в двух предложениях: «И, само собой разумеется, Россия будет хорошо вооружена. Достаточно, чтобы никому не пришло в голову угрожать нам и нашим союзникам». При этом довольно резко обозначен отход от путинской внешней политики: «Но обидчивость, кичливость, закомплексованность, недоверие и тем более враждебность должны быть исключены на взаимной основе из отношений России с ведущими демократическими странами»{[274}]. До начала 2010 года Медведев предпочитал избегать определения военных угроз и приоритетов при модернизации ВС. Он даже не выступил перед ежегодным собранием высшего командного состава ВС в конце 2008 года и не провел официальную встречу по случаю празднования Дня защитника отечества 23 февраля 2009 года, хотя это входит в его обязанности как главнокомандующего.
Военная доктрина все#x2011;таки была принята в феврале 2010 года после длительных задержек, которые трудно объяснить, анализируя текст этого длинного документа{[275}]. Российские вооруженные силы, говорится в доктрине, должны быть готовы к участию в военных конфликтах любого типа, от войн в космосе до миротворческих операций; для подготовки к ним ВС будут предоставлены все необходимые ресурсы. Возможно, самая важная глава в этом документе определяет условия применения ядерного оружия. До его принятия много сообщалось о том, что он будет оправдывать превентивные/упреждающие меры даже в региональных конфликтах. Однако в реальности доктрина предусматривает применение ядерного оружия лишь «в ответ на применение против нее [России] и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства»{[276}].
В списке «внешних военных опасностей» на первом месте идет «стремление» неких сил наделить НАТО «глобальными функциями» и приблизить ее военную инфраструктуру к границам России, в том числе путем расширения организации. Подобное утверждение кажется чересчур конфронтационным и в свое время породило критику со стороны руководства НАТО. Однако на самом деле это чисто политическое заявление, служащее эпилогом к острым спорам о расширении альянса в 2007–2008 годы. При этом в доктрине ни слова не говорится о том, что демонтаж советского механизма массовой мобилизации фактически означает отказ от модели длительной войны с применением обычных вооружений; это, в свою очередь, свидетельствует о том, что Россия даже не рассматривает возможность конфронтации с НАТО на западе или с Китаем на востоке{[277}]. Скрытым, но чрезвычайно важным с практической точки зрения является допущение, что российские ВС, таким образом, будут участвовать лишь в операциях малой интенсивности– от контртеррористических до демонстрации силы– на постсоветском юге{[278}]. Таким образом, доктрина слабо связана с проводимой реформой, в которой ликвидация частей неполного состава просто объясняется необходимостью избавиться от бесполезных подразделений и сократить количество офицеров. Единственная цель этого документа– защитить высшее командование от критики в отсутствии стратегического видения и заглушить публичные дебаты. Прикрыв таким образом отсутствие своей руководящей роли, Медведев, как и положено, провел официальную торжественную церемонию 23 февраля 2010 года и председательствовал на заседании коллегии Министерства обороны 5 марта 2010 года, демонстрируя, что реорганизация идет по плану и не встречает сколь#x2011;либо серьезных препятствий{[279}].
Основная проблема в идеях Медведева и действиях Сердюкова заключается в том, что значительное сокращение офицерского состава приведет к падению боеготовности частей, так как при их быстром развертывании лишь профессиональные сержанты и солдаты могут быть готовы к боевым действиям. Высшее командование старается обходить болезненный вопрос призыва в армию, полагая, что сокращение срока с двух до полутора лет, а затем и до одного года позволит снизить социальное напряжение{[280}]. Временное снижение числа уклоняющихся и набор в армию выпускников вузов позволил на ближайшее время несколько сократить нехватку личного состава, однако проблемы с демографией и здоровьем приведут к падению числа потенциальных призывников. Это сделает нереальным план по ежегодному набору 600 тысяч солдат{[281}]. Необходимо отказаться от замысла иметь ВС, где личный состав определяется психологически удобной цифрой в 1 миллион, и установить новую цель– 600–700 тысяч человек. Она больше подходит и для стратегии, и для бюджета.
Еще по теме Идеология военной реформы:
- Истоки и план военной реформы
- Военной реформе не хватает радикальности
- 1.6. Обеспечение жильем с помощью жилищных сертификатов военнослужащих, уволенных с военной службы, и некоторых других категорий граждан
- Экономическая идеология.
- РЕАБИЛИТАЦИЯ ИДЕОЛОГИИ.
- Гендерная идеология
- ГЛАВА 5 ВОПРОСЫ ИДЕОЛОГИИ И ТЕОРИИ
- Государство и идеология модернизации
- Системы и идеологии
- 13.5. Объяснение инерционности институционального развития на основе теории идеологии
- Идеология рейганомики и предпринимательство в США