<<
>>

1. ПРЕДПРИЯТИЯ И ПОЗИЦИИ

Предшествующий исторический очерк, охватывающий период от нор­маннского завоевания до XX в., выявляет три исторические стадии эволюции англо-американской ценовой системы цен и их определения си­стемы оценки: сельскохозяйственную, коммерческую и индустриальную.

На каждом этапе происходила эволюция обычаев и их переформулирова­ние правительством в действующие нормы. Обычаи — это ставшие при­вычными сделки, которые обладают двумя измерениями — узаконенных сделок (между равными) и императивных (между высшим и низшим). Сельскохозяйственная стадия возникает из отношения землевладельца и арендатора, а сделки между ними определяют рентное соглашение фео­дальной системы. Коммерческая стадия возникает из отношения креди­тора и должника, а сделки между ними определяют соглашение о цене. Индустриальная стадия — это отношение между нанимателем и наемным работником, а сделки между ними определяют соглашение о заработной плате и систему, основанную на вознаграждении за наемный труд. Если говорить об измерении императивных сделок, то на основании рентного соглашения возникла система конституционного правления, или суве­ренитета, а если говорить об измерении узаконенных сделок, возникли институты материальной собственности, личного равенства и свободы владельцев собственности. На основании соглашения о цене возникла банковская и финансовая системы, иначе говоря, власть денег с ее инсти­тутами невещественной и нематериальной собственности и с ее равной для всех свободой договора и обеспечением исполнения договора. На основании соглашения о заработной плате возникла, если говорить об измерении императивных сделок, система индустриального управления, а если говорить об измерении узаконенных сделок, возник институт за­нятости в промышленности с его свободой договора, не обеспеченного, однако, правовой санкцией.

Каждая из этих исторических стадий подразумевает тройственное расширение: в сфере экономики, юриспруденции и политики.

В экономи­ке происходит расширение от потребительной, или «реальной», ценно­сти к меновой ценности, от производства и потребления — к покупке и продаже, от вещей — к ценам. Потребительная, т.е. «реальная», ценность физических вещей переносится с непосредственного контроля над зем­лями, движимым имуществом и людьми на производство и потребление

337

богатства. Меновые ценности, или цены, возникают между первичными производителями и конечными потребителями благодаря разделению труда в национальном масштабе, кредитной системе и свободе договоров. На потребительной ценности основывался феодализм, а на номинальных ценностях, т.е. ценах, основываются капитализм и промышленная систе­ма. В области юриспруденции это расширение отразилось в расширении общего права: от защиты материальной собственности и физических лиц в эпоху насилия — к защите бизнеса и рабочих мест в эпоху мирной экс­пансии рынков. В политике — это массовые движения индивидов, ор­ганизованные или неорганизованные, которые обусловили переход от прерогативы к суверенитету, от личного управления — к коллективному соглашению (сначала землевладельцев, торговцев и короля, затем корпо­раций и кооперативов и, наконец, нанимателей и наемных рабочих). Все это вместе сделало возможным дальнейшую (в XVIII и XIX вв.) эволюцию невещественной и нематериальной собственности, ценность которой со­стоит не в ее физическом использовании, но в действующем бизнесе и рабочих местах действующего предприятия.

На сельскохозяйственной стадии отношение владельца к рабу или крепостному отвечает примитивному пониманию собственности как исключительного держания и господства над физическим объектом для своего собственного употребления. Раб или крепостной был вещью, он не имел свободы выбора альтернативных возможностей, а потому от­ношение между ним и его господином было отношением вещи, которой владеют, и ее владельца. Но по мере того как признавалась и подпадала под защиту закона свободы выбора, эти отношения эволюционировали, проходя различные промежуточные этапы, и, наконец, достигли уровня современных отношений хозяина и слуги, нанимателя и наемного ра­ботника, начальника и подчиненного.

Следствием этого стало не упразд­нение власти и подчинения, но свобода переговоров относительно тех условий и пределов, в которых осуществляется это подчинение. Наем­ный рабочий или служащий, конечно, уже не может продать свое физи­ческое тело, которое несет в себе все его свободы, но он может продать свою добрую волю подчиняться приказаниям в оговоренных пределах. В этом отношении он продает часть своей свободы и подчиняется воле нанимателя или начальника. Те условия, на которых он продает эту часть свободы, — предмет убеждения или принуждения, поскольку он свобо­ден продавать или отказаться от продажи; но как только он соглашается на продажу, отношения приобретают характер власти и подчинения.

Вторичное по отношению к этому — современное различие между слу­жащим и наемным рабочим1. Служащий имеет дело с другими людьми, а потому должен полагаться на убеждение и принуждение, поскольку эти

1 Термин «подчиненный» может прилагаться как к первому, так и ко второму.

338

IX. общественная цель

люди обладают юридически закрепленной свободой избирать альтерна­тивы. Именно это отношение создает действующий бизнес. Наемный ра­бочий, напротив, имеет дело с физическими и животными силами приро­ды, которые не рассматриваются как обладающие правами и свободами, и потому его отношение с ними аналогично отношению власти и подчи­нения, составляющему то, что мы определили как действующее произ­водство. Но в любом случае и служащий, и наемный рабочий выполняют волю своего начальника или нанимателя, и ему\по закону позволено де­лать выбор только в тех пределах, которые установлены соглашением или действующими нормами рабочего места или учреждения. Если он не под­чинится — в рамках, которые предполагает его деятельность или рабочее место, — он поставит себя под угрозу увольнения или даже убытков.

Но если он подчиняется, то тогда — в соответствии с договором или с принципами действующего законодательства — он заявляет встреч­ное обременение против своего начальника и нанимателя, касающееся часовой или поденной суммы вознаграждения за свои услуги.

И в от­ношении невыплаченного вознаграждения он становится кредитором, а наниматель — должником. В этом смысле он на некоторое время ста­новится инвестором в бизнес, ожидающим получения вознаграждения в назначенный день.

Таким образом, в трудовом праве произошла эволюция законода­тельства об обременении: от физической собственности (в смысле воз­можности физического удержания тела трудящегося для обеспечения принудительного выполнения всех приказаний) к нематериальной соб­ственности добровольного подчинения, а также к той невещественной собственности, которой является право на вознаграждение.

Мы столь подробно рассматривали ранние дела о гудвилле и об ав­торском праве потому, что они показывают реальные этапы перехода от примитивного понятия материальной собственности к современному понятию нематериальной собственности.

Первым необходимым шагом стало рассмотрение конкуренции как своего рода причинение вреда. В том, что касается процессуального аспекта, этот шаг был сделан в 1580 г., когда общеправовой «иск о при­чинении вреда» стал распространяться не только на ущерб, причиняе­мый физическим насилием, но и, сначала, на ущерб, причиняемый об­маном, а затем, при помощи права справедливости, «недобросовестной конкуренцией». Благодаря этому было создано и гарантировано право собственности: не как право на исключительное владение вещами, но как право на ожидаемую покупательную способность, приобретаемую благодаря будущим сделкам с клиентами. Материальные вещи, с их ожи­даемой потребительной ценностью, стали нематериальными возможно­стями с их ожидаемыми ценами.

339

Следующим шагом было превращение этих ожиданий в предмет купли-продажи, наподобие вещей. Этот шаг был сделан в 1620 г., когда (по всей видимости, впервые) был узаконен добровольный отказ про­давца от конкуренции с покупателем его действующего бизнеса и со­ответствующий договор был признан имеющим силу. Лицу теперь раз­решалось продавать часть своей свободы точно так же, как оно могло продавать свою физическую собственность и, таким образом, превра­щать в активы и то, и другое.

Третьим шагом стало признание ожидания будущих сделок в каче­стве движимого имущества, удерживаемого исключительно для своего собственного употребления (как любой видимый участок земли или любое видимое движимое имущество). Это признание было осущест­влено судом в 1743 г., когда доли в ожидаемых доходах были отделены от материальной собственности и переданы как недвижимое имущество душеприказчику лица, умершего без завещания, в соответствии с раз­личными способами, которыми ожидаемые доходы, независимо от ма­териальных вещей, уже добровольно продавались, покупались и пере­давались в качестве движимого имущества. Нематериальное ожидание будущего чистого дохода покупательной способности, получаемого от сделок, обрело, таким образом, столь же прочное юридическое основа- '

ние, что и право собственности на вещи.

Одновременно с этим превращением физических вещей в ожидание по­купательной способности возникла очевидная необходимость обращать их в ликвидные активы, так, чтобы они уподобились товару (лучше всего золоту), чтобы их можно было реализовывать на рынке настолько быстро, насколько возможно, в единицах законного платежного средства, являюще­гося мерой ценности. Поэтому происходит параллельное развитие, уста­навливающее свободную обращаемость новых форм нематериальной и не­вещественной собственности сразу же, как только они появляются.

Так как эти различные формы нематериальной и невещественной собственности не могут быть созданы без учреждения новых юридических обязанностей и новых ограничений свободы индивидов, то постоянно воз­никали вопросы о том, каковы разумные пределы и продолжительность этих ограничений. Здесь появляется весьма тонкий спорный момент, так как гудвилл легко переходит в привилегию или монополию, поскольку все таковое является ограничением торговли, и только верное решение судьи может определить, где именно кончается гудвилл и начинается особая при­вилегия. Это хорошо понимал судья Паркер, который в 1711 г. произвел сравнение различных случаев ограничения торговли; и если общие прин­ципы, тогда установленные, сохраняются вплоть до сего дня, то их примене­ние меняется в зависимости от решений судов и законодательных органов, определяющих их надлежащие пределы и продолжительность.

340

Во всех случаях пережитки физического понятия собственности, со­хранившиеся в понятии нематериальной собственности, порождали определенную двусмысленность. Данную двусмысленность всегда необ­ходимо устранять, и один из шагов на этом пути — различение обосно­ванных и необоснованных ограничений торговли, которые происходят из расширения общеправового определения физической собственно­сти. Примером такого различения может быть судебное решение об авторском праве 1774 г., отменившее предшествующее решение 1769 г. Было установлено, что аналогия с правом собственности на физические вещи не должна использоваться таким образом, чтобы на ее основании создавалось бессрочное исключительное право собственности на ожи­даемый доход, получаемый благодаря бессрочному ограничению тор­говли; и, кроме того, было вынесено решение, что в случае, когда требу­ется установить временной предел праву собственности, данный вопрос должен регулироваться актами законодательной власти, а не судебным определением собственности.

В ходе слушаний вышеупомянутых дел некоторые судьи выражали особые мнения, указывая те пределы, в которых общеправовое опреде­ление собственности могло быть распространено по аналогии с владе­ния физическими вещами для собственного употребления на владение ожидаемыми доходами для собственного употребления. Новая граница была проведена не по линии разделения субъективных идей и их внеш­него воплощения в вещах или рукописях, но по линии, которая отделяет ту область, в которой, как предполагается, воля владельца может обла­дать исключительным контролем над другими лицами, от той области, где, как предполагается, эти лица обладают свободой выбора при взаи­модействии с владельцем или его представителями.

Данный переломный момент, как мы видели, получает различное тол­кование в разных отраслях знания, хотя сами эти отрасли знания неот­делимы друг от друга. Если говорить в терминах социальной психоло­гии, то перелом происходит в момент перехода от власти и подчинения к убеждению и принуждению. Если говорить в терминах экономики, то перелом происходит там, где экономика (т.е. всего лишь соединение в определенной пропорции природных и человеческих факторов) начина­ет отличаться от расширения (т.е. распространения контроля на другие лица благодаря выбору возможностей и употреблению власти). А если говорить в терминах юриспруденции, перелом происходит там, где закон о неприкосновенности частной жизни, закон о конфиденциальности со­общений, или закон, который обязывал подчиненного, наемного работ­ника или слугу исполнять волю хозяина, становятся законом, опреде­ляющим взаимоотношения «я», или «агента» с неограниченным кругом лиц, которые не связаны этими обязательствами неприкосновенности

341

частной жизни и подчинения приказаниям. Или, при объединении тер­минологии психологии, экономики и права, переломный момент — там, где позитивные обременения превращаются в возможности.

Этот исторический очерк демонстрирует, что различие между соб­ственностью и договором переходило в различие между собственностью, обещаниями, и возможностями. Собственность, в своем изначальном смысле физического обладания, относится к физическим вещам; обеща­ния — это ограничения свободы, на которые дают согласие все стороны; возможности — это альтернативы, наличествующие уже после достигну­тых соглашений. Конституция Соединенных Штатов запрещает штатам вводить законы, «ведущие к нарушению обязательств по договорам». Но этот запрет в значительной степени отменяется правом на свободу, кото­рое препятствует принуждению к исполнению обязательств, если таковое подразумевает подневольное положение лица. Например, законы запре­щают заключение в долговую тюрьму, а также, в значительном числе слу­чаев, вычеты из зарплаты и арест жилья; кроме того, существует законо­дательство о банкротстве. Эти законы освобождают должника от части его долга, делая тем самым невозможным принуждение к выполнению всех обязательств по договору. То же самое касается и регулирования в общественно значимых областях. Например, тарифные ставки могут быть изменены законодательной властью, даже если это изменение вступает в явный конфликт с договоренностями, заключенными ранее между госу­дарством и корпорацией или между корпорацией и постоянными клиен­тами. Когда слушались такие (или подобные им) дела, суды выносили по­становления, что никакое обязательство по договору не может быть выше законной власти правительства или интересов общества. Поэтому, так как настоятельное принуждение к выполнению условий договора ограничи­вает свободу, считается, что там, где свобода важнее договора, свобода на­рушать договор заменяет обязанность его исполнения.

Эти различения привлекают внимание к двум неотделимым друг от друга аспектам экономики, а именно к инженерной экономике дей­ствующего производства и экономике действующего бизнеса. Инженер­ная экономика имеет дело с физическими вещами мира, с отношением «человека и природы». Эта область, конечно, обладает теми же аспекта­ми, что и область экономики бизнеса, и поэтому их не всегда отличают друг от друга. Она обладает экономическим аспектом, т.е. соединением в правильной пропорции сил природы или материалов для наилучше­го употребления и использования. У нее есть аспект выбора между фи­зическими объектами, и поскольку эти выборы совершаются по линии наименьшего сопротивления или наибольшей власти, они означают рас­ширение контроля над природой в противоположность исключитель­но экономическому соединению в правильной пропорции отдельных

342

предметов в рамках этого контроля. Наконец, она обладает временным аспектом ожидаемого использования и употребления, побуждающим к действиям в настоящем.

Тем не менее отличительной чертой этого касающегося природы аспекта экономики, возможности, власти и ожидания является тот факт, что внешние объекты, даже если это человеческие существа, рассматри­ваются как не имеющие собственной воли. Они — просто инструменты воли одного лица, и потому в данном отношении та отрасль науки, кото­рая имеет с ними дело, должна определяться как инженерная экономика, или научный менеджмент. Выше мы определили это отношение чело­века к природе как действующее производство с его производственной организацией.

Но совсем другая ситуация имеет место там, где эти вещи рассматри­ваются как обладающие волей, защищаемой правилами или принци­пами этики или права, поскольку в этом случае они наделяются теми отношениями прав, обязанностей, свобод и незащищенностей, которые составляют то, что мы определили как обременения и возможности, соз­давая таким образом действующий бизнес. И так как эти обременения и возможности определяются высшей властью, чья воля стоит выше воль всех вовлеченных сторон, то именно эта высшая власть превращает ин­женерную экономику, бизнес-экономику и научный менеджмент в по­литическую экономию.

Теперь можно понять и то, что произошло с понятием собственно­сти. К исконному ее пониманию (как владения физическими вещами для самого себя) сначала добавилось обеспечение исполнения простых обещаний, и, таким образом, в начале XVI в. возникает в своем совре­менном виде договорное право, или налагаемые на других позитивные обременения. Затем, в начале XVII в. добавляется законодательство о возможностях, или негативных обременениях, проистекающее частич­но из договора, а частично из деликта. В то же самое время произвольно употребляемая прерогатива монарха и его стихийная воля постепенно стабилизируются в форме конституционного правления, или действую­щих норм, выявляющих коллективную волю государства. Данный про­цесс завершился в начале XVIII в. принятием Закона о престолонаследии, после чего суды получили свободу, необходимую для того, чтобы преоб­разовывать при помощи судов справедливости деликтное и договорное право в их современную форму обременении и возможностей. Наконец, в середине XIX в. эта стабилизированная прерогатива завершает эволю­цию той специальной привилегии, которой являются права корпорации, и, благодаря общим законам о корпорациях, делает доступным для всех привилегированное право объединяться на основании договора в дей­ствующее предприятие,

343

Благодаря такому делегированию суверенной власти собственность расширяется в самостоятельное индустриальное управление, которая трактуется как единое целое и даже как лицо, хотя является не лицом, но индустриальным управлением. Экономическая власть этого управления начала признаваться Верховным судом в конце XIX в. в ходе рассмотре­ния дел, касающихся общественных интересов и трудовых споров; но когда этой власти был брошен вызов со стороны другого индустриально­го управления, а именно профсоюза, также стремившегося к обретению суверенной власти и иммунитетов, среди членов суда произошел раскол. Большинство держалось недавно разработанной концепции собствен­ности как единства собственности и свободы, нашедшей окончательное выражение в законодательстве о гудвилле, в то время как меньшинство видело в этом единстве проявление экономической власти.

Различие во мнениях сказалось и в определении собственности и об­ласти действия договора. Сами по себе физические вещи не обладают вла­стью. Даже свобода выбора возможностей пассивна и недейственна. Но власть отказывать в предоставлении возможностей — это экономическая власть, а объединенная власть — это управление. Следовательно, когда свобода договора смешивается с собственностью, она добавляет к исклю­чительному владению вещами свободу лиц. Эта свобода действует в не­скольких направлениях свободы для объединения их собственности в ин­дустриальное управление и для того, чтобы действовать как единое целое: не только при экономическом соединении в правильной пропорции их ресурсов, но также при выборе возможностей, обеспечении подчинения приказам, убеждении или принуждении и планировании ожиданий на неопределенное будущее. Свобода договора становится экономикой, воз­можностью, властью, предвосхищением и индустриальным управлением. Короче говоря, современное понятие собственности развилось на основа­нии договорного и деликтного права: от владения вещами к контролю над предложением вещей через контролирование сделок лиц, которое под­разумевает четыре типа личных отношений (покупателя и продавца, кре­дитора и должника, управляющего и управляемого, а также конкурентов). Собственность становится из физических вещей активами и пассивами, а свобода превращается из личной свободы в рабочие места действующего бизнеса, управляемым действующим предприятием.

Мы видели, что эти действующие предприятия могут классифициро­ваться по тому типу санкций или наказаний, которые применяются ими для обеспечения подчинения своих членов. Действующие предприятия суть не что иное, как организованные массовые движения, имеющие об­щую цель и общие правила, сконструированные таким образом, чтобы предприятие могло функционировать как единое целое. Каждое пред­приятие возникает из среды общества как некое целое в результате диф-

344

ференциации. В древности предприятия не отличались друг от друга, а потому не было различия между «государством», применяющим в каче­стве наказания физическое насилие, коммерческим предприятием, при­меняющим в качестве наказания банкротство и нищету, и культурным предприятием, применяющим в качестве наказания только порицание со стороны считающихся уважаемыми людей. Но после коммерческой революции в XVII в. коммерческие предприятия стали отделяться от по­литических благодаря отделению владения от суверенитета, а культур­ные предприятия отделились от них обоих благодаря вновь учрежден­ному принципу терпимости и свободы вероисповедания.

Любое предприятие — это, конечно, правительство, или управление, применяющее определенные санкции, а каждый индивид занимает пози­цию или рабочее место во многих правительствах, или управлениях. Он яв­ляется гражданином в государстве; начальником, подчиненным, наемным работником, кредитором, должником — в коммерческом предприятии; от­цом, сыном, братом, другом, товарищем и т.д. — в различных культурных предприятиях. Поскольку эти предприятия, с их групповой психологией, действуют как единое целое через своих служащих или представителей и поскольку, что самое главное, им необходимо устанавливать и навязывать общие правила, чтобы избегать споров и распада, то во всех таких пред­приятиях, начиная с древнейших времен и по сей день, формулируются общие цели и соответствующий набор действующих норм, обеспечиваю­щих единство членов. Каждое предприятие обладает собственными санк­циями, но их применение в каждом конкретном случае зависит от тех, кто осуществляет судебные функции. Следовательно, экономист должен искать цель предприятия, т.е. его «общественную» цель, именно в решениях тех, должностных лиц предприятия, которые выполняют судебные функции, истолковывая его действующие нормы. В англо-американском политиче­ском предприятии эта общественная цель эволюционировала под именами «классификация» и «должная правовая процедура».

<< | >>
Источник: Коммонс Дж.Р.. Правовые основания капитализма.. 2011

Еще по теме 1. ПРЕДПРИЯТИЯ И ПОЗИЦИИ:

  1. 1.2.2.1. Открытая позиция
  2. > Ограничения на позиции.
  3. Хеджирование позиции
  4. 3.4. Позиции и ордера
  5. ВЫСОКОКОРРЕЛИРОВАННЫЕ ПОЗИЦИИ
  6. Выплюнуть позицию
  7. 1.2.4.5. Ордер и позиция
  8. Распределение должностных позиций
  9. Классификация должностных позиций
  10. Комбинированные маржинальные позиции
  11. Правила закрытия позиций
  12. СОХРАНЕНИЕ ПОЗИЦИЙ
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -