5.2. Право на судебную защиту — противоправные деяния
Одна сторона имеет задолженность перед другой стороной. Если первая сторона не возвращает долг в назначенное время и в назначенном месте, вторая сторона имеет право незамедлительно обратиться в суд и потребовать от представителей исполнительной и судебной власти принудить первую сторону реально исполнить договор или выплатить возмещение.
Или: права и свободы в отношении уклонения, воздержания и исполнения одной стороны нарушаются другой стороной, и первая сторона незамедлительно наделяется, в силу общего правила, приложимого к подобным случаям, правом, в соответствии с которым суды и судебные исполнители производят оценку, взыскивают и передают ей денежное возмещение, полагающееся по закону за ущерб, причиненный противоправным деянием. Противоправное деяние противоположной стороны или даже утверждение (или письменное123
Джон Р. Коммонс. правовые основания капитализма
показание под присягой) о том, что таковое противоправное деяние имело или будет иметь место, — вот то событие, которое приводит в действие эту возможную утвержденную императивную сделку. Противоправные деяния (или угрозы совершения таковых действий), т.е. действительное или гипотетическое нарушение обязанности, обусловливают (немедленно и автоматически, на основании подразумеваемого обещания высшей власти, содержащегося в действующей норме) возникновение «права на иск»24, процессуального права истца, его права на судебную защиту, в соответствии с которым должностные лица (судьи, присяжные, шерифы, констебли, судебные исполнители, полиция и даже армия) и все инструменты коллективной власти придут к нему на помощь, если это будет необходимо. Конечно, если должностные лица действуют до совершения правонарушения и, таким образом, предотвращают его, права на иск может и не возникнуть.
До самого противоправного деяния или, соответствующей угрозы право на иск существует только как альтернативное ожидание, потенциальное право.
,Со етшэёйы истца это ожидание является юридической «возможностью»,* «властью», «правоспособностью», обозначающей обещание .государства, выраженное в одной из его действующих норм, что его уполномоченные лица придут на помощь в случае обращения к ним. Что касается противоположной стороны, то это право является юридическим обязательством, ожиданием подчинения коллективной власти, потенциальным принуждением должностными лицами к исполнению обязанности, в случае если истец обратится к ним. Оба ожидания соотнесены и равны. Власть первой стороны, заключающаяся в том, что она может получить помощь от должностных лиц в случае, если ее права нарушены (или им что-то угрожает), есть обязательство для другой подвергнуться воздействию со стороны ответственных должностных лиц, если она нарушает эти права или угрожает им. Юридические права и юридические обязательства суть две противоположные стороны одной и той же сделки по предоставлению судебной защиты. Первое — это потенциальная право, т.е. юридическая способность принуждения к исполнению узаконенной сделки; второе — потенциальное подчинение, т.е. обязательство подвергнуться этому принуждению. Более того, судебная защита — это просто способность одной группы должностных лиц обеспечить предоставление судебной защиты другой группе должностных лиц. Ситуация может быть представлена следующим образом:«Право на судебное преследование» при уголовных делах.
124
IV. сделки
СхемаХХУ
Право на судебную защиту — противоправные деяния
В случае судебной защиты отношение право-обязательство, имеющее место между должностными лицами, полностью равно и эквивалентно отношению право-обязанность «между гражданами, поскольку именно официальное обязательство $дн.ого составляет' частное обязательство другого подвергнуться закоууюму принуждению к исполнению своей обязанности. С количественной стороны узаконенная сделка в своих отдельных измерениях не будет большей или меньшей, чем императивные сделки, которые еб санкционируют.
И юридическое право одного лица есть не что иное, как его способность навязать это право.Это тождество права и его судебной защиты хотя обыкновенно и признается, тем не менее несколько затемнено — в приложении к анализу юридических понятий — некоторыми абстракциями, позаимствованными из философии XVIII в., которые сообщают концепциям права и обязанности некую вечную, небесную, предсуществующую «субстанцию», в отрыве от реального поведения земных судов и представителей исполнительной власти, от которых зависят признание и обеспечение прав и обязанностей. В некотором смысле право существует как «факт» даже до того, как применяется оно само или средство его судебной защиты, но если дело обстоит так, то этот «факт» является лишь мыслительным процессом: надеждой, страхом, ожиданием того, что некая действующая норма, поскольку она использовалась в прошлом, будет прилагаться к сходным случаям в будущем. Эта тенденция человеческого разума создавать догмы из надежд, страхов и воспоминаний ведет к появлению абстракций и разделению понятий, которые в реальности тождественны. Так, Хохфельд воздерживается от отождествления права и власти, обязанности и обязательства. Абстракция более очевидна в противопоставлении Кокуреком двух отношений: власть-обязательство и притязание-обязанность. Согласно ему эти два отношения являются противоположностями, поскольку отношение власть-обязательство означает преимущество одного лица, которое создает невыгодное по-
125
Джон Р. Коммонс. правовые основания капитализма
ложение для другого лица, в то время как отношение притязание-обязанность подразумевает преимущество, которое другое лицо дарует первому. Противоположную направленность этих линий поведения можно увидеть на примере «противоположностей», которые приводит Кокурек25.
Притязание-обязанность: «Dominus (лицо, по отношению к которому имеет место обязательство) может обладать "притязанием" (правом) по отношению к servus (обязанному лицу), согласно которому servus должен исполнить определенное действие (например, оказать услуги в соответствии с договором); здесь невыгодное положение для servus есть его "обязанность" произвести действие».
Власть-обязательство: «Когда dominus обладает "властью", он может действовать по отношению к servus, используя законодательные ограничения; например, кредитор, которому не вернули долг, может предпринять действия против разорившегося заемщика; заемщик находится в невыгодном положении, заключающемся в обязательстве предстать перед судом». ,
I* >' •*» s" Очевидно, что эти. две/еитуации соотносятся с двумя вариантами
одной и той же ситуации. Одна — это внутреннее притязание со стороны dominus на обязанность со стороны servus исполнить определенное действие в пользу dominus. Другая — это альтернативное обязательство подвергнуть servus принуждению, если dominus в качестве своей альтернативы выберет обращение в суд. Отношение «обязательство» обращает внимание на процессуальный аспект «судебной защиты», но отношение право-обязанность обращает внимание на материальную сторону, т.е. внутреннее притязание. Тем не менее они тождественны. Когда нет средств судебной защиты, нет и права. Этическое средство защиты — это драка. Правовая защита — это узаконенное принуждение, которое может сопровождаться судопроизводством или нет. Даже если номинально возможно применение средства правовой защиты, но действие номинально узаконенного права не будет большим или меньшим, чем действие реального средства правовой защиты. Но средство судебной защиты есть не что иное, как действия должностных лиц, которые приводят в движение механизм государства и заставляют одну группу должностных лиц обеспечивать соблюдение другой группой должностных лиц того, что определено как права в данном деле. Если должностные лица коррумпированы, халатны, некомпетентны, необъективны или настроены революционно, то даже и тогда юридическое право полностью эквивалентно тому, что они делают (или тому, что от них ожидается),
25 Kocourek. Op. cit. P. 49. «Притязание» Кокурека эквивалентно «праву» Хохфельда.
126
и не имеющие иллюзий, искушенные в житейских делах люди ведут себя соответствующим образом, хотя с этической точки зрения они могут осуждать данную ситуацию.
Таким образом, частное право неотделимо от публичного права, которое является процедурой, предназначенной для обеспечения ответственности должностных лиц. Ответственность должностных лиц есть обязательство граждан исполнять свои обязанности по их требованию. Ответственность должностных лиц есть их собственное обязательство подвергаться воздействию через механизмы судебных приказов и директив, импичмента, отстранения от должности, выборов или отозвания избирателями. Общепринятый, хотя и абстрактный, термин для этой процедуры — «Государство». Виндшайд употребляет еще более абстрактный термин — «правовой порядок»26. Поскольку, однако, с поведенческой точки зрения государство и правовой порядок есть не что иное, как чиновники-в-действии,-мы говорим о них просто как о должностных лицах. Соотнесенный для власти должностных лиц является обязательство других должно&гных лиц. Поэтому каждое юридическое право, т.е. любая узаконенная сделка, обладает двумя противоположными сторонами, каждая из которых обременена своей соотнесенной обязанностью.
Юридическое право В есть юридическая обязанность В', S или S', и при этом юридическое право В есть также обязанность должностных лиц обеспечивать исполнение обязанности со стороны В', S или S'. Юридическая обязанность В', S или S', выступающих как servus, тождественно их обязательству, заключающемуся в том, что должностное лицо будет исполнять свою юридическую обязанность по обеспечению судебной защиты. Точно так же законное право В, выступающего как dominus, равно его «власти» привести в действие механизм правосудия и, таким образом, добиться от должностных лиц исполнения ими своих обязанностей. Это правомочие есть его юридическая «возможность», или «правоспособность», но поскольку эта способность есть не что иное, как пределы, в которых он наделен правомочиями причастности к государству, то она может быть обозначена как просто «гражданство». Исторически — это независимость (freedom) как отличная от свободы (liberty).
Свобода — это отсутствие ограничения. Независимость — это причастность к государству27. Тем не менее согласно требованиям общепринятого словоупотребления мы сохраним термин «власть», подразумевая, однако, что его26 Цит. в: Pound R. Interpretation of Legal History // 26 Int. Jour. Ethics. 1915. P. 107.
27 См. с. 135.
127
Джон Р. Коммонс. правовые основания капитализма
значение тождественно значению терминов «гражданство», «независимость», «юридическая возможность», или «правоспособность».
Таким образом, действующее юридическое право может быть представлено (как оно было представлено на схеме XIV) через соотнесенность и эквивалентность права и обязанности с официальной властью и официальной ответственностью. Исполнение и наказание суть альтернативы, предлагаемые одной стороне. Они существуют совместно как обязанность и обязательство: обязанность исполнения и обязательство понести наказание. Те же самые исполнение и наказание являются также альтернативами для другой стороны, но в данном случае они существуют совместно как право на исполнение и возможность налагать наказание. Первое — это узаконенная реальная сделка; второе — это императивная сделка судебной защиты; первое и второе — юридические эквиваленты.
Выше мы представили наши идеи относительно того, в чем заключается специфическое различие между этическими и юридическими правами и обязанностями. Некогда этические и юридические права воспринимались как «.содержание», а права на судебную защиту — как «форма», через которую^рёализуется «содержание». Права понимались как материальное право, средства судебной защиты — как процессуальное. Но современный реализм перевернул это представление о содержании и форме. Теперь именно форма воспринимается как реальность, поскольку нам неизвестна никакая другая юридическая реальность, кроме фактического поведения должностных лиц. А то, что некогда было «содержанием», теперь не более чем юридический и моральный идеал, желание, надежда на что-то, что должно существовать, но может как существовать, так и не существовать. Оно существует в одном смысле — в мысленном взоре. Как абстрактная сущность, существующая бесконечно и неизвестно где, или как незащищенное законом и несоотнесенное этическое право, или как право, которое некогда существовало, право, которое, согласно наивным представлениям, обладает независимым существованием, что предполагает сам термин «материальное право», обозначающий эти иллюзорные сущности. В то время как юристы настаивают на том, что юридические и этические права наличествуют «здесь» как «факты», даже если закон не предусматривает судебной защиты, проницательный законодатель, лоббист или коррупционер добирается до самой сердцевины права и отсекает судебную защиту. Ибо как действительная, живая реальность право существует только в ожидаемом поведении должностных лиц, и именно там предусмотрительные лоббисты, предприниматели и рабочие обнаруживают его и находят его реальное содержание. Идеализм дает этому пустому ничто место и имя, но здравомыслие задается вопросом: что будут делать судья, присяжные и исполнители?
128
Идеализм сохраняется в различных своих пережитках. Таково, например, общепринятое различие между «совершенным» и «несовершенным» правом (Salmond, p. 197; Terry, p. 140). «Совершенное» право — то, которое может принудительно осуществляться по закону во всех подразумеваемых им сопутствующих сделках. «Несовершенное» право — то, которое не может принудительно осуществляться при определенных сделках; таково, например, право на компенсацию ущерба, причиненного работником, нарушившим трудовой договор. Тем не менее в соответствии с Тринадцатой поправкой и законом об исключении заработной платы из сферы ответственности это право не может служить основанием для иска и в этом смысле не существует даже на бумаге и не обладает ценностью в реальной практике действующего предприятия. Это незащищенность, а не право. То же самое касается и прав работника, которыми он обладает по отношению к работодателю или корпорации. Если он не может добиться от должностного лица, чтобы оно принудительно осуществило его право, то данное право не существует в этом конечном мире. «Совершенное» право — это идеал юриста, его представление о том, чем должно быть правомочие, но чем оно не является.
Однако эти власть и ответственность должностного лица не являются неограниченными. Хохфельд, как уже отмечено выше, называет противоположностью «власти» «ограниченность в правах», а противоположностью «обязательства» — «иммунитет». Кокурек критикует эти «противоположности» как не более чем отрицания, или как неюридические или квазиюридические отношения. Выше мы объяснили, почему употребление Хохфельдом этой терминологии является оправданным. Если, как и выше, мы заменим термин «противоположности» на «пределы», то к новой ситуации будут приложимы те же самые рассуждения. Иммунитет должностного лица есть предел для обязательства должностного лица, и как таковой он соотнесен и эквивалентен ограничению в правах других должностных лиц при употреблении власти для обеспечения ответственности этого должностного лица. Данное ограничение в правах должностных лиц является, таким образом, эквивалентом ограничению в правах гражданина, требующего от должностных лиц защиты своих прав, а потому тождественно его незащищенности, которая, как мы видим теперь, есть не что иное, как предел его правовых возможностей, или полномочий, за которым начинается его неправоспособность, или ограниченность в правах. Она, в свою очередь, полностью равна иммунитету должностного лица, который теперь становится эквивалентом иммунитета граждан, тождественного их свободе, которая опять-таки есть предел для их обязанностей. Соотнесенность, ограничение и эквивалентность этих юридических отношений можно представить следующим образом:
129
Джон Р. Коммонс. правовые основания капитализма
Схема XV
Право на судебную защиту — противоправные деяния
Следует отметить, что эта схема соотнесенных понятий, эквивалентов и ограничений приложима только к единичному юридическому отношению в его простейшей форме, в отвлечении от прочих юридических отношений. Например, как говорит доброжелательный критик, «в то время как незащищенность (отсутствие права) гражданина, вероятно, всегда сопровождается ограничением его права обязать должностное лицо действовать, ему не всегда сопутствует ограничение в праве устранить незащищенность. Я предлагаю вам вспахать ваше поле за 100 долл. У вас все еще нет права по отношению ко мне (вы все еще не защищены от невыгодного положения, в котором можете оказаться, если я откажусь от вспашки). И у вас ограничена возможность принудить меня к работе с помощью должностных лиц. Но у вас есть возможность устранить как свою незащищенность (отсутствие права), так и свою ограниченность в процессуальных правах, просто приняв мое предложение». Отметим, что в этом примере мы наблюдаем не одну, а две группы юридических отношений. Первая — это ограничение в правах и незащищенность от ущерба; вторая — это власть, т.е. право устранить незащищенность.
Отметим также, что вышеуказанные эквивалентность права и обязанности с властью и обязательством предполагают социально-экономическую позицию, предполагающую наличие общественной цели, которая оправдывает правила, управляющие официальными и частными сделками. Хохфельд, основываясь на позиции частных целей и задач индивида, исследует, что индивид может ожидать от суда первой инстанции, и не рассматривает экономические или этические следствия закона. Его классификация просто отражает факт социального принуждения индивида; наша классификация включает цели и задачи социального принуждения любого или всех индивидов.
130
Таким образом, мы проводим различие между конечной целью и двумя уровнями инструментальных целей. Конечная цель — этическая: общественное или всеобщее благосостояние, как оно понимается властями. Первичная инструментальная цель — юридическая; вторичная — экономическая. В смысле юридическом целью является контроль над поведением должностных лиц, которые употребляют коллективную власть посредством физического принуждения. Во вторую очередь, в том, что касается экономики, эта юридическая цель определяется как контроль над количеством, ценностями и ценами на произведенные, продаваемые и потребляемые блага. Таким образом, инструментальные цели цивилизованного человека носят двойственный характер: контроль над принуждением со стороны должностных лиц через институт гражданства и контроль над экономическим поведением других граждан через контроль над властью и выбором возможностей. Конечная цель, неотделимая от этих двух, является этической целью обеспечения производства и распределения всех тех услуг, которые возможны в обществе с ограниченными ресурсами.
Еще по теме 5.2. Право на судебную защиту — противоправные деяния:
- Законодательство и судебная защита
- Судебный способ защиты прав налогоплательщиков
- 7.3. Особенности судебной формы защиты в сфере рынка ценных бумаг
- 3.2. Классификация и виды уклонений и обхода налогов (криминальные и некриминальные деяния)
- Акцессорные права (право на обеспечение, предоставленное самим эмитентом или третьим лицом, право на ипотечное покрытие).
- Защита системы "Клиент-Банк". Уровни защиты
- Защита информации в сети Интернет Алгоритмы защиты
- Общая характеристика системы социальной защиты граждан и социальные стандарты Основные социально-экономические факторы, определяющие системы социальной защиты
- ИСПОЛНЕНИЕ СУДЕБНЫХ АКТОВ
- СУДЕБНЫЕ ШТРАФЫ
- Классификации судебных экспертиз
- ОБЖАЛОВАНИЕ СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ
- СУДЕБНЫЕ РАСХОДЫ
- СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО
- 6.1. Заключение судебно-бухгалтерской экспертизы
- ПОДГОТОВКА ДЕЛА К СУДЕБНОМУ РАЗБИРАТЕЛЬСТВУ