<<
>>

Географическое разделение труда.

Производство абсолютной и относительной прибавочной стоимости.—Развитие техники.—Географическое разделение труда.—Развитие путей сообщения.—Первоначальные формы мануфактурного разделения труда.

В предыдущем, говоря о возникновении капиталистической торговли, мы исходили из того уровня производительности, которого общественный труд достиг в земледелии в эпоху феодальной системы хозяйства, а в промышленности в эпоху ремесла. Если бы производительность общественного труда оставалась неизменной во всю рассмотренную эпоху, то рост торгово-капитали- стической эксплоатации знаменовал бы простое увеличение той массы прибавочного продукта, которую на данном техническом базисе удавалось получить от юридически-зависимого деревенского населения и от ремесленников. Перед нами было бы то явление, которое Марке назвал производством абсолютной прибавочной стоимости: чисто механическое увеличение того времени, которое затрачивается на производство прибавочного продукта. Это может быть достигнуто двумя способами. Первый, наиболее типичный,—увеличение общего годового цродукта посредством простого увеличения годового рабочего времени крестьянской или ремесленной семьи. Оно достигается: 1) удлинением средней продолжительности рабочего дня главного работника и 2) привлечением к производству таких членов семьи—женщин и детей,—которые раньше участвовали в нем сравнительно мало. Применение этого способа, достигнув известной границы, соединяется со вторым способом увеличения той массы прибавочного продукта, которую должно доставлять население, находящееся в экономической или, кроме того, и в юридической зависимости: опять-таки чисто механически сокращается то годовое количество продуктов, которое остается в распоряжении семьи, урезывается то рабочее время, которым располагает собственное потребительное хозяйство крестьянина или ремесленника,—понижается общий уровень жизни этих групп населения.

Такой метод увеличения прибавочной стоимости сыграл немалую роль в эпоху разложения феодальной системы хозяйства в деревне и ремесленной—в городе, т.-е. в те эпохи, на которые приходится развитие торгового капитала. Все данные, относящиеся к этим эпохам, единогласно свидетельствуют о том, что к ремесленникам и крестьянам применялся не только первый, но и второй метод: не только увеличивалась масса труда, которую крестьянская и ремесленная семья должна была затрачивать в течение года, но и жизнь каждой семьи становилась более однообразной, скудной и, наконец, прямо бедной. Следовательно, процесс развития торгового капитала» поскольку технико-производственный базис оставался неизменным, за известной границей неизбежно сопровождался процессом пауперизации масс населения, т.-е. их обнищанием, абсолютным понижением их потребностей, приближением их к физиологическому минимуму.

Однако развитие торгового капитала открывает возможность совершенно иных способов увеличения прибавочной стоимости, присваиваемой сеньером или купцом,—тех способов, которые Маркс объединяет под рубрикой: производство относительной прибавочной стоимости. Здесь то количество продуктов, которое остается в распоряжении крестьянской или ремесленной семьи, не сокращается, но сокращается то рабочее время, которое необходимо на производство этих продуктов. Пусть, напр., средняя продолжительность рабочего дня раньше составляла 12 часов, из которых на удовлетворение собственных потребностей работников затрачивалось 6 часов. Пусть теперь общая продолжительность рабочего дня останется такая же, но из 12 часов на собственные потребности крестьянина или ремесленника, сохранившиеся на прежнем уровне, будет закачиваться всего 4 часа. Тогда прибавочное время увеличится с 6 до 8 часов, т.-е. в 1Уз раза. Это увеличение достигнуто за счет необходимого рабочего времени, за счет сокращения его с 6 до 4 часов, но, в противоположность только что разобранным случаям, здесь уровень жизни крестьянской или ремесленной семьи остается такой же, как был раньше.

Очевидно, этот результат получится лишь при том условии, если развитие торгового капитала открывает перед крестьянином и ремесленником возможность превратить продукт 4-часового труда в такое же количество средств существования, в какое раньше они превращали продукт 6-часового труда. И эта возможность, действительно, осуществляется в развитии торгового капитала, так как оно сопровождается более широким и ' глубоким межтерриториальным, или географическим разделением общественного труда х).

Предположим, что хлеб и шерсть являются представителями всех продуктов, необходимых для существования мелкобуржуазного производителя. Предположим, что крестьянин Германии при 12-часовом дне, разделяя время поровну между хлебопашеством, и овцеводством, производит ежегодно 100 фунтов шерсти и 150 пудов хлеба, а крестьянин Англии при тех же условиях—150 ф. шерсти и 100 п. хлеба. Пусть для существования самого крестьянина требуется в год 100 $>. шерсти и 100 п. хлеба. Тогда предельной величиной прибавочного продукта будет для Германии 50 п. хлеба, а для Англии—50 ф. шерсти. Так как по нашему предположению на производство 150 п. хлеба в Германии и 150 ф. шерсти в Англии уходит половина рабочего года, то 50 п. хлеба, как и 50 ф. шерсти, будут представлять х/з полугода, или х/6 часть рабочего года, или, при отнесении этих величин к одному рабочему дню, 2

рабочих часа из 12. Следовательно, из каждых 12 часов рабочего дня крестьянин в течение десяти производит на себя, а в течение остальных двух—на других. Отношение прибавочного рабочего времени к необходимому рабочему времени—2:10, или 20°/о.

По мере того, как обмен производственно объединяет Англию и Германию, крестьянин каждой страны все более расширяет производство того продукта, которому наиболее благоприятствуют естественные условия. Предел этого расширения был бы достигнут, если бы в Англии крестьянин стал производить только шерсть, в Германии—только хлеб. Тогда, при прочих: равных условиях—и между прочим при полной неизменности техники земледелия и овцеводства—английский крестьянин производил бы в год 300 ф.

шерсти, германский—300 п. хлеба. Первый из них потребляет юо ф. шерсти в натуре, а другие юо ф. обменивает на равные им по стоимости 100 п. хлеба германского крестьянина х). Следовательно, для удовлетворения всех прежних потребностей английского и германского крестьянина будет достаточно 200 единиц из зоо, представляющих величину годового продукта каждого из них. Остальные 100 единиц может взять сеньер или другие присвоители прибавочного продукта. Весь год, а вместе с тем и каждый рабочий день как бы распадается на две части: в течение одной из них—2/з г°Да или 8 рабочирс часов ежедневно—крестьянин производит необходимые средства своего собственного существования; в течение другой части— остальной трети года или 4 часов ежедневно—прибавочный продукт, который поступает в собственность сеньера, государства, купцов и т. д. Необходимое рабочее время с 10 часов в день сокращается до 8 часов, и вместе с тем прибавочное время возрастает с 2 до 4 часов. Отношение прибавочного времени к необходимому, или норма эксплоатации, с 2:10, или с 20о/о, повышается до 4:8, или до 50о/о. Вместо х/в всего годового производства деревни присвоители прибавочного продукта Англии и Германии могут располагать теперь х/з всего годового продукта. Масса прибавочного продукта увеличилась в два раза—с 50 до 100 фунтов шерсти или пудов хлеба. Механизм таких перемен в общем направлении национального производства представить нетрудно. В нашем первом примере 50 п. хлеба у германского крестьянина и 50 ф. шерсти у английского представляют избыток над годовыми потребностями крестьянской семьи. Пока годовое производство оставляет избытки, и эти избытки поступают в распоряжение натурально-хозяйственного крестьянина, у него не может быть особенно настоятельных побуждений к рационализации производства, к тому, чтобы сосредоточить рабочие силы на наиболее производительных отраслях. Положение изменяется, когда на этот избыток заявляет притязание сеньер или государство, когда крестьянин стискивается целой сетью повинностей, когда, наконец, денежные повинности заставляют его выносить на рынок возрастающую массу продукта, — коротко говоря, когда развертываются все явления, которыми сопровождается развитие торгового капитала.
По мере того, как повинности все сильнее давят крестьянина и от времени до времени урезывают даже необходимейшие средства существования, становится повелительной необходимостью усиленное развитие таких отраслей производства, которым наиболее благоприятствуют естественные условия: для того чтобы вообще влачить существование, крестьянин одних областей должен все исключительнее развивать овцеводство, других—производство зерновых хлебов, третьих—льна и т. д. И это тем более, что сеньер будет требовать от крестьян прежде всего таких продуктов, сбыт которых более обеспечен, т.-е. именно тех, для производства которых условия данной страны особо благоприятны.

В нашей схеме овцеводство в Англии производительнее, чем в Германии, но зато земледелие в Германии производительнее, чем в Англии. С первого взгляда кажется очевидным, что вообще каждая страна может вывозить в другую только такие продукты, в производстве которых она обладает известными преимуществами. Эта мысль остается невысказываемой предпосылкой в большинстве рассуждений о внешних рынках и возможности выступления на них экономически отсталых стран. Казалось бы, это—бесспорная истина, и, однако, она на каждом шагу противоречит действительности и основывается на слишком недостаточной оценке тех разнообразных способов, которыми географическое разделение труда приводит к повышению обще'й производительности человеческого труда.

Предположим, что в стране А в течение рабочего года, распадающегося поровну между хлебопашеством и овцеводством, при 12-часовом рабочем дне, производится 100 ф. шерсти и 100 п. хлеба, а в стране В при тех же условиях 150 ф. шерсти иЮОп. хлеба (вместо юо пуд. и 100 фун. мы можем взять миллионы, десятки миллионов и т. д. пудов и фунтов,—соотношения от этого нисколько не изменятся). Если самому производителю требуется ежегодно 100 ф. шерсти и 100 п. хлеба, то прибавочного продукта в первой стране не окажется, а во второй он составит 50 ф. шерсти; это равно х/з рабочего полугода, или у6 целого рабочего года, и при отнесении к 12-часовому рабочему дню выразится в 2 часах прибавочного труда.

Т.-е. необходимый труд —10 часов, прибавочный — 2 часа, норма эксплоатации—

2:10, =20 о/о.

Так как страна А ни в какой отрасли производства не обладает никакими преимуществами перед страной В, то, казалось бы, рынок В. совершенно закрыт для нее, а вместе с тем недоступны для нее и продукты страны В: удел страны А—своего рода натурально-хозяйственное существование, отторженность от мирового рынка, экономическая, а вместе с тем и культурная замкнутость, вековечная скудость и бедность внутренней жизни. Однако это не так.

Предположим, что развитие географического разделения труда между этими странами дошло до своего предела, и посмотрим, что получилось бы в таком случае. Страна А производит теперь 200 п. хлеба, страна В—300 ф. шерсти. Производителям первой страны необходимо достать при посредстве обмена 100 ф. шерсти, производителям второй—100 п. хлеба. Если бы установилась меновая пропорция: за юо п. хлеба 100 ф. шерсти, то в стране А отсутствовали бы побуждения сокращать собственное овцеводство. Точно так же, если бы за 150 ф. шерсти удавалось получить на рынке всего 100 п. хлеба, то в стране В не было бы побуждений расширять овцеводство за счет хлебопашества. Следовательно, мы должны предположить, что меновые пропорции установятся на каком-нибудь промежуточном уровне между 100 и 150 ф. шерсти за 100 п. хлеба. Предположим, что этим уровнем будет 125 ф. шерсти за юо п. хлеба,—берем эти цифры исключительно потому, что при них арифметические расчеты становятся очень простыми. Тогда производитель страны А, продав 80 п. хлеба, покупает на выручку 100 ф. шерсти. У него остается 120 п. хлеба, из которых 100 необходимы для собственного потребления, а избыток в 20 п. составляет фонд, который впервые для страны А открывает возможность возникновения и развития новой социальной группы — сеньеров. Последние могут в конце концов присвоить весь этот избыток хлеба, произведенного каждым крестьянином. В стране А впервые появилась прибавочная стоимость, и отношение прибавочного времени к необходимому будет равно 20:180, или 1179%.

Обращаемся к стране В. Здесь крестьянин, продав еще 25 ф. шерсти, может купить на выручку недостающие ему 20 п. хлеба у сеньера А. Значит, всего шерсти ему придется сбыть 125 ф., да 100 ф. потребуется для себя лично. Следовательно, все потребности производителя будут покрыты 225 ф. шерсти, остальные 75 ф. составят прибавочный продукт. Отношение прибавочного рабочего времени к необходимому рабочему времени будет такое же, как этих частей годового продукта, т.-е. 75 :225, или 331/3O/0.

Итак, благодаря тому, что страны А и В связываются обменом, в стране А впервые появляется прибавочный продукт, а в стране В масса прибавочного продукта повышается с 50 до 75 фунтов, норма же прибавочного времени увеличивается с 20 до 33Vs0/o* Этот результат достигается не потому, что страна А обладает в ка кой-либо области производства преимуществами перед В, а просто потому, что географическое разделение труда только и дает возможность стране В во всей полноте использовать ее собственные преимущества в одной из отраслей производства. Обмен становится необходимым для страны В потому, что он дает сеньеру В возможность извлечь из зависимого населения максимальную массу прибавочного продукта и повысить до максимальных размеров норму прибавочной стоимости. Страна А сама по себе на первый взгляд не производит прибавочной стоимости, но в процессе обмена она реализует для себя известную долю из того прибавочного продукта и той прибавочной стоимости, которые производятся в стране В. С такой точки зрения процесс обмена между двумя странами превращается в процесс реализации прибавочной стоимости и прибавочного продукта, произведенных в одной из этих стран.

Однако было бы правильнее посмотреть на эти явления с иной точки зрения. Процессом обмена обе страны объединяются в одно производственное целое, в экономически единое общество. Их совокупное производство выражается в едином годовом продукте: 200 п. хлеба и 300 ф. шерсти. Производителю в стране А достаточно теперь 180 п. хлеба, чтобы покрыть все свои потребности и в хлебе (100 п.) и в других продуктах (которые получаются в обмен на остальные 80 п. хлеба). Следовательно, общественно необходимым рабочим временем для страны А теперь и будет как раз то время, которое необходимо для производства 180 п. хлеба. Остальные 20, п. составляют прибавочный продукт. Предыдущий способ исчисления был бы правилен лишь в том случае, если бы страны А и В не обменом связывались в одно общество, а страна А обложила бы страну В односторонней данью: оставляла бы у себя все 200 п. хлеба.

В таком действии обмена лежит объяснение целого ряда экономических явлений, иногда таких, которые на первый взгляд представляются загадочными. Прежде всего, в новом свете выступает перед нами глубокая заинтересованность сеньеров в развитии меновых отношений. При посредстве обмена они не только превращают прибавочный продукт из одной потребительной формы в другую, в предметы квалифицированного потребления: они кроме того увеличивают в конце концов общую массу получаемого от вассалов продукта и повышают нормуприбавоч- ной стоимости.

Понятным становится и другое явление, наметившееся тоже в торгово-капиталистическую эпоху. Как бы скудна и бедна ни была природа известной страны,—назовем ее А,—как бы относительно низка ни была производительность человеческого труда во всех отраслях производства, растущий торговый капитален ее не обходил своим вниманием, и ее вовлекал в процесс меновых отношений, и в ней давал толчок общественной диференциации, выделению присвоителей прибавочной стоимости. Часть ее продуктов превращалась в торговую статью, в товар, в предмет вывоза не потому, что в этой отрасли данная страна обладала ка-

Курс политической экономий, Т. II, в. I. Ю кими-либо производственными преимуществами, а просто потому, что преимущества страны В в этой отрасли—напр., в рыболовстве—не так велики, как в другой, напр., в производстве тканей. Точно так же, если, напр., Англия в течение XIX века ввозила хлеб из России, это вовсе не означало, что в Англии этот хлеб нельзя было произвести с такими же или даже меньшими трудовыми затратами, чем в России. Это просто означало, что в тех отраслях промышленности, продуктами которых Англия оплачивала в конечном счете русский ввоз хлеба, она обладала ббль- шими преимуществами перед Россией, чем в земледелии. Преимущества же эти в огромной степени не следствие вечно пребывающих, неизменных естественных условий, а продукт исторического.развития. В рассматриваемую торгово-капиталистическую эпоху это показал между прочим пример Англии, которая из поставщицы шерсти для фламандской суконной промышленности превратилась в поставщицу еукна для всей Европы х).

В наших схемах технический базис хлебопашества и овцеводства в странах А и В нисколько не изменяется. Земледелец производил в рабочие полгода 100 п. хлеба,—в рабочий год он произведет 200 п.; овцевод за рабочие полгода получал 150 ф. шерсти,—за год получит 300 ф. и т. д. Увеличение общей массы продукта пропорционально увеличению рабочего времени, затрачиваемого на производство данного продукта, но на производство каждой единицы продукта затрачивается в каждой стране столько же времени, как и раньше: производительность труда осталась прежняя. Увеличение общей массы продукта и прибавочного продукта» производимого в обеих странах, явилось следствием того, что для крестьянина страны А стало экономически целесообразнее удовлетворять свои потребности шерстью, ввозимой из страны В, и превратиться в исключительного земледельца, оплачивающего шерсть вывозом хлеба23 в страну В. Получился тот результат, что в обществе, в которое экономически, производственно начали объединяться страны А и В, сократилось необходимое рабочее время, увеличилось (или впервые стало возможным) производство относительной прибавочной стоимости, общая про изводительность труда повысилась. Этот результат может получиться, очевидно, только тогда, когда издержки транспорта понижаются на столько, что ими не уничтожаются относительные производственные преимущества той или иной страны.

Мы видели, что в эпоху феодализма сравнительно быстрое развитие обнаруживала техника водного вообще и в особенности морского транспорта. Теперь мы видим, что оно создавало необходимые предпосылки торгово-капиталистической эпохи. С одной стороны, делая возможным расширяющееся географическое разделение труда, оно приводило к тому, что при неизменяющейся производственной технике, при прежней продолжительности среднего рабочего дня и даже при прежней численности населения, присвоители прибавочной стоимости превращали в прибавочный труд все ббльшую долю годового труда зависимого населения, получали возрастающее количество прибавочного продукта. Таким образом, ееньер мог устраняться от торгово-организаторских функций, соответствующая доля доходов могла переходить к новой профессии—к купцам по специальности, и несмотря на то потребности и потребление верхушек феодального сословия могли все более расширяться. С другой стороны, мы видим, как с расширением международных сношений, следовательно, в процессе развития самой торговли, создавался и расширялся тот фонд, который служил основным источником существования и ослепительной роскоши мировых торговых метрополий—Венеции и Лиссабона, Брюгге и Антверпена, Амстердама и Лондона. Хотя бы крепостническая и рабовладельческая эксплоатация в конце концов подтачивала свой собственный технико-производственный базис, к этим центрам международной торговли, если только интернациональное разделение труда прогрессировало, стекались возрастающие массы прибавочного продукта.

Итак, основной предпосылкой торгово-капиталистической эпохи было развитие средств транспорта, в первую очередь морского транспорта. Но именно только в первую очередь. За развитием внешней торговли неизбежно следовало развитие внутренней торговли. Прогрессирующее межобластное разделение труда приводило внутри каждой страны к совершенно таким же последствиям, как разделение труда между различными странами. Каждая область получала возможность в максимальной мере использовать свои производственные преимущества в той или иной сфере: в производстве гвоздей или деревянной посуды, или гончарных изделий, или кожевенных товаров, или тканей из льна и т. д. Межобластное разделение труда так же сопровождалось увеличением массы и нормы прибавочной стоимости для местных сеньеров, как интернациональное—для суверенов. Можно только думать, что выгоды здесь были несколько меньше: производственные различия между соседними областями, вообще говоря, не так велики, как между отдельными странами,—не даром внешняя торговля по своему развитию далеко опережает внутреннюю торговлю.

Внутренний обмен в течение долгого времени пользовался исключительными природными ресурсами, в первую очередь речными путями х). И очень долгое время он играл более или менее служебную роль по отношению к внешней торговле, шел главным образом по путям внешнего ввоза и вывоза: напр., в центральной части России до XVI века по транзитным путям между Новгородом и Волгой, отчасти по путям между Москвой и черноморскими колониями генуэзцев, е XVII века—по путям между Москвой и Архангельском^ Архангельском и Астраханью (путь в Персию, на Восток,—транзитный путь и для европейской торговли. Стремление монополизироватб или хотя бы поставить под свой контроль торговлю северо-западной Европы с Востоком определило основные линии внешней политики Петра I). Некоторое представление о величайшей медленности развития сухопутных средств сношений дает хотя бы следующее обстоятельство. По основании Петербурга (начало XVIII века) от него до Москвы был проложен Путь длиною в 750 верст. Во многих частях он мог использовать пути новгородско-московской торговли,—и тем не менее был настолько плох, леса, болота, непролазная грязь и реки с жалкими переправами ставили такие препятствия передвижению, что даже иностранные послы добирались от Москвы до Петербурга только недель в пять, т.-е. е средней быстротой, едва превышающей 20 верст в день. Попытку проложить более совершенную дорогу пришлось забросить уже в 120 верстах от Петербурга: задача оказалась технически и экономически непосильной для того времени, как ни беспощадно обращалось оно с средствами и в особенности с людьми. Водный транспорт и для межобластной торговли долго оставался главным перевозочным средством.

Мы видели, что внутриобластное объединение сопровождалось концентрацией прибавочного продукта в определенных пунктах, которые превращались в торговые центры, и что с обособлением ремесла они становились промышленными центрами своих областей. К ним прокладывались дороги, которые, как бы несовершенны они ни было, мало-по-малу открывали возможность перевозки сравнительно громоздких продуктов. Соединяясь на периферии с такими же дорогами соседних областей, они понемногу полагали конец областной замкнутости: межобластное разделение труда, распространявшееся раньше на производство предметов преимущественно квалифицированного потребления, постепенно охватывало производство необходимых средств существования и сырых материалов для промышленного производства. Масса и норма прибавочной стоимости, достающейся сюверенам, все возрастала, а это давало новый, толчок и доставляло новые ресурсы для усовершенствования путей сообщения. Повсюду— в Италии, Франции, России—мы наблюдаем, как на известной

!) Необходимо отметить, что для рассматриваемой эпоха „путями сообщения" были даже ничтожные при современных средствах и общих размерах транспорта реки и речки. Так, в пределах современной Московской губернии в средние века не только Клязьма,—перегороженная теперь на каждом шагу плотинами,—но и Яуза цмСли значение торговых артерий.

ступени развития торгового капитала начинается развитие путей внутреннего сообщения. Так, уже в XVI веке Москва сделалась узлом семи больших дорог с постоянной гужевой перевозкой. Об их значении говорит хотя бы тот факт, что, по словам англичан, из одного только ярославского края по дороге в Москву ежедневно проходило по 700—800 возов с зерном, предназначенным на продажу.

Вообще последние столетия торгово-капиталистической эпохи представляют огромные отличия от ее раннего периода. Конечно, о сети дорог, да обыкновенно и вообще о сносных с современной точки зрения дорогах, говорить не приходится. Но все же важнейшие областные центры связываются по меньшей мере грунтовыми дорогами, пригодными для колесного транспорта. Показательное значение имеет тот факт, что повсюду с развитием крепостного права дорожная повинность: обязанность прокладывать и поддерживать в порядке дороги, строить мосты и гати, превращается в одну из обременительнейших повинностей, почти совершенно неведомых в эпоху феодализма. В XVIII веке во всех странах европейского континента появляются мощеные камнем дороги. В XVI и особенно в XVIII веке,—в России, напр., с эпохи Петра I,—соседние речные системы соединяются каналами, которые должны устранить необходимость «переволакивания» грузов, мало затруднительного, пока главной торговой статьей были рабы и предметы роскоши, и чрезвычайно трудного или совсем невозможного, когда по торговым путям пошли хлеб и лее, жернова и простая посуда х).

Повышение общей производительности труда как результа! его разделения между областями объясняет между прочим одно очень обычное явление: поразительный рост богатства, стекающегося к верхушкам феодального сословия, совершается в торговокапиталистическую эпоху не только в странах, где общая численность и плотность населения повышается, но и в странах, где она растет очень медленно или даже падает. Характерным примером может служить Франция. В начале XIV века общая численность населения определяется здесь в 20—22 миллиона, что составляет до 40 чел. на 1 кв. километр. Чума, Столетняя война и проч. настолько разредили его, что даже в конце XVI века оно не превышало 14 милл. Но это была новая Франция, оставившая далеко позади период натурально-хозяйственной замкнутости и областной обособленности,—и сеньеры XVI века вели сказочно-роскошную жизнь по сравнению со своими предками XIII и XIV столетия. И даже в конце царствования Людовика XIV (начало XVIII века), когда прибавочный продукт, выколачиваемый из населения и потребляемый светскими и феодаль-

1) Некоторые даты начала постройки каналов очень красноречивы. Напр., из двух важнейших каналов современной Испании самый большой начат постройкой во второй четверти XVI века. Напротив, в Англии постройка настоящих каналов началась лишь во второй половине ХУ1Ц века, и главные из них были доступны идц морских судов того времени.

ными сеньерами, достиг небывалых размеров, население Франции не превышало 18 милл. Той численности, как в начале XIV века, оно вообще достигло только накануне великой революции х).

Действия географического разделения труда в сфере промышленности обнаруживаются, вообще говоря, раньше, чем в собственно земледелии: транспорт сукна, полотна и проч. мирится с более несовершенными путями сообщения, чем перевозка пшеницы, ржи и т. д.

Географическое разделение труда есть в то же время концентрация определенных отраслей производства на сравнительно ограниченных территориях. В ремесленный период экономического развития каждая городская область была производственным микрокосмом, небольшим самодовлеющим миром. Почти все ее потребности в продуктах промышленности обслуживались ремесленниками ее города. Зато большинство ремесленников и обсцуживало только данную область. Только для немногих, экспортных отраслей промышленности рынок был шире, чем сравнительно ограниченная область их города. Развитие межобластного разделения труда одновременно является развитием целого ряда новых отраслей промышленности в экспортные отрасли, расширением областного рынка в национальный рынок-. Таким образом Урал, напр., снабжает железом огромную часть России XvIII века, Гжель развивается в центр гончарного производства, Ворсма и Павлово— производства мелких железных и стальных изделий и т. д.

Пока гончарное производство обслуживало сравнительно узкую область, специализация его не могла пойти в глубину. Количество областных гончаров оставалось ограниченным, и каждый из них производил все изделия, которые требуются в его области: более грубую и сравнительно изящную посуду, предметы домашней утвари и игрушки для детей. Расширение рынка в межобластной рынок открывало возможность внутреннего различения гончарного производства: одни его отрасли сосредоточиваются там, где большие залежи хорошей обыкновенной глины, другие—около местонахождений каолина (фарфоровой глины); одни работники могут специализироваться на производстве посуды, другие—игрушек; одни—на работе за гончарным станком, другие—на разрисовке посуды, третьи—на обжигании и т. д. На место универсального гончара, который производил не только дельный продукт, но и большое разнообразив разнородных цельных продуктов, выдвигается детальный работник, совершенствующийся на производстве какого-либо одного рода продуктов или даже на выполнении частичной операции, входящей в производство этих продуктов.

То же и в металлургическом производстве. Еще и теперь в некоторых захолустных деревнях сохраняется разносторонний кузнец, который до сих пор напоминает об общем прародителе современных металлистов, представляющих бесконечное множество подразделений и специальностей. Он сам производит подковы и железные шины, делает всевозможные дверные запоры и петли, иногда сам мастерит, по меньшей мере чинит замки, выковывает гвозди, лудит самовары, не отказывается от поправки часов, потому что его престиж мог бы пострадать от отказа: так как он—единственный «металлист» на округу, то он должен выполнять для этой округи все «работы по металлу», какие только потребуются.

Расширение рынка до размеров национального рынка и вместе с тем сосредоточение определенных отраслей производства на ограниченных территориях приводит к таким же результатам, как в случае с гончарным производством. С одной стороны, единый кузнечный промысел расщепляется на множество более дробных подразделений: гвоздарное, замочное, ножевое, подковное, кровельно-железное и т. д. производства концентрируются там, где они находят наиболее благоприятные природные условия (залежи руды определенного качества, богатство топливом, возможность применять движущую силу воды и проч.). В ряду поколений эти отрасли, каждая на своей территории, вырабатывают тех несравненных специалистов, которые производят десятки гвоздей в то время, как старинный энциклопедический кузнец произвел бы всего несколько штук, и которые доводят свое специальное мастерство до виртуозности, дающей пищу сказкам о «стальной тульской блохе», а позже и беззаботно-презрительному отношению к «заморской машине». Это—те же явления, как в ремесленном производстве, только резче выраженные, так как экономическая жизнь развертывается теперь на чрезвычайно расширившейся арене. С другой стороны, та же территориальная концентрация специальных отраслей производства открывает возможность подразделения производственного процесса на частичные операции, из которых каждая выполняется особым специалистом-работником. Насколько далеко, при значительной широте рынка, может заходить такое расчленение производственного процесса, показывает хотя бы пример металлургической промышленности Золингена. Там каждый меч был продуктом труда нескольких десятков специалистов, и даже клинок в последовательных операциях производства переходил через самостоятельные мастерские целого ряда кузнецов, точильщиков, отбивалыциков, шлифовальщиков и т. д.

Раньше мы видели, что уже обособление города от деревни, промышленности от земледелия, ремесленника от крестьянина сопровождалось значительным повышением производительности как промышленного, так и земледельческого труда. Теперь мы видим, что торгово-капиталистическое развитие, нанося последовательные удары областной обособленности, открывало возможность еще более гдубокой и дробной специализации, чем то было возможно в ремесленную эпоху. Ремесленник, производящий целый продукт, все более оттесняется детальным, частичным работником по мере того, как его отрасль промышленности развивается в экспортную отрасль. И в то время, как известная отрасль ремесла развивается в экспортную промышленность, работник, раньше объединявший в своем лице промышленного производителя и торговца, все более выпускает из своих рук нити рыночных отношений, попадает все в большую зависимость от купца; или же этот работник быстро оттесняется на задний план новыми производителями, которых отыскивает торговый посредник и которых традиции городского ремесла никогда ни касались.

Таким образом развитие торгового капитала ведет в разрушению ремесла и выдвигает ту систему экономических отношений, которая получила (не совсем точные, слишком узкие) названия домашней системы промышленности, работы на скупщика, посредника или мастера (обычное русское литературное название для деревенской домашней промышленности—«кустарное производство»; оно встречается в нашей экономической литературе уже в 20-х годах XIX века). 1.

<< | >>
Источник: А. БОГДАНОВ и И. СТЕПАНОВ. КУРС ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ. ТОМ ВТОРОЙ, ВЫПУСК ПЕРВЫЙ. ЭПОХА ТОРГОВОГО КАПИТАЛА. 1926

Еще по теме Географическое разделение труда.:

  1. Разделение географического рынка.
  2. Сущность международного разделения труда, единство и различия внутригосударственного и международного разделения труда
  3. I.3.4. Современные тенденции международного разделения труда. Транснациональные корпорации — наиболее выраженная форма современного международного разделения труда
  4. Формы международного разделения труда на современном этапе. Современные тенденции в развитии международного разделения труда
  5. Горизонтальное разделение труда
  6. Вертикальное разделение труда
  7. РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА В ОРГАНИЗАЦИИ
  8. Международное разделение труда
  9. Уровни производства. Разделение труда
  10. Профессиональное разделение труда
  11. Горизонтальное и вертикальное разделение труда
  12. Разделение труда — основа общественного развития
  13. Техническое разделение труда
  14. Разделение и кооперация труда
  15. Международное разделение труда
  16. Международное разделение труда
  17. Разделение труда в управлении
  18. 3.1.Международное разделение труда
  19. 22.4. ВНУТРИХОЗЯЙСТВЕННОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -