<<
>>

Факторы, внесшие вклад в возрождение истории экономической мысли в середине XX в.

К 1940 г. большинство выпускников-экономистов могли завершить свое базовое обучение без серьезного соприкосновения с теориями, не одобренными современной ортодоксией, в то время как честолюбивые и молодые преподаватели и исследователи могли найти более перспективные способы сделать карьеру, чем путем публикации статей, посвященных экономистам прошлого.

Однако в 1950-х гг. началась новая эра в истории экономической теории, эра, в которой общий интерес и значение оригинальных исследований в этой сфере возросли в беспрецедентной степени. Новое, менее зашоренное поколение историков экономической мысли стало исследовать то, что Стиглер (Stigler, 1965) назвал «последней несубсидируемой областью экономической науки», охватывая широкий диапазон проблем и увеличивая круг читателей. Например, доказательства «расширения горизонтов» в англоговорящем мире можно обнаружить в переводе и опубликовании трудов, критикующих тогдашнюю ортодоксию, таких как книга Мюрдаля «Политический элемент в развитии экономической теории» (Myrdal, 1953), впервые изданная на шведском языке в 1929 г.[6] Также значительным событием, хотя и представляющим интерес в основном для специалистов по истории марксистской эконо-

мической мысли, был перевод и опубликование в 1951 г.[7] отрывков из трехтомника Маркса «Теории прибавочной стоимости», впервые изданного посмертно на немецком языке в 1905-1910 гг.

Оживление интереса, медленно набиравшее силу в 1950-е гг., отнюдь не было узко антикварной исследовательской программой. Не являлось оно и возвратом к тому, что Коутс однажды описал как «склонность к «культу предков», которая когда-то была профессиональным заболеванием экономистов».[8] Фактически имел место нарастающий поток исследований, который к 1980-м гг. дал следующие результаты: большие списки основных работ для студентов, изучающих продвинутую экономическую теорию; ценный массив «диссертабельных» тем для талантливых претендентов на получение докторской степени; удобные аналитические рамки для доктринальных дебатов, а также набор разнообразных интеллектуальных проблем, способных заинтересовать экономистов-теоретиков, методологов или историков идей.

Однако прежде, чем перейти к обсуждению некоторых новых подходов к истории экономических идей, характеризующих период, начавшийся около 1950 г., стоит упомянуть об определенных изменениях в интеллектуальной атмосфере, которые повлияли на положение дел в данной области.

Помимо накапливающихся и далеко немаловажных последствий устойчивого потока исследовательских статей и монографий высокого качества существовало два других фактора — один внутренний, а другой внешний для данной дисциплины, содействовавших пробуждению и поддержанию более широкого интереса к истории экономи-

ческой мысли. Первым фактором было появление значительного потока новых авторитетных научных изданий всемирно известных классиков экономической науки и компиляций прежде не опубликованных трудов и переписки выдающихся экономистов прошлого. Например, среди наиболее мощных стимуляторов новых исследований и оживленных дебатов было десятитомное издание «Трудов и переписки» Рикардо, осуществленное Сраффой и Доббом (1951-1973). После двух десятилетий подготовки первые два тома были опубликованы в 1951 г. Том I содержал первое, дополненное примечаниями различных комментаторов, издание «Начал» Рикардо, предваренное новаторским введением редакторов; а в том II вошел текст «Принципов» Мальтуса с собственными пометками Рикардо. Эта богатая сокровищница первичного и вторичного материалов стала общедоступной для всех интересующихся после опубликования в 1966 г. указателя ко всем десяти томам. 29-томное «Собрание сочинений» Дж. М. Кейнса, которое начало выходить из печати в 1971 г. и было полностью опубликовано к 1989 г., породило еще больше дискуссий, представлявших непосредственный интерес для всех экономистов. Другими крупными предприятиями такого типа были издание Торонтским университетом «Собрания сочинений» Дж. С. Милля, которое начало выходить из печати в 1960-е гг., и публикация Университетом Глазго юбилейного Полного собрания сочинений трудов Адама Смита, начатое в подходящий (1976) год прекрасными новыми изданиями «Богатства народов» и «Теории нравственных чувств» (Smith, 1976а, Ь).

Но это только выдающиеся примеры, впечатляющие по масштабу, а также по качеству и широкому интересу, который они породили. Имели место и новые переводы, аннотированные издания и компиляции — слишком многочисленные, чтобы перечислить их полностью, — трудов таких известных экономистов, как Мак-Куллох, Вальрас, Джевонс и Маршалл, равно как и отдельных авторов, представляющих интерес для более узкого круга специалистов: в качестве примера можно привести трехтомное издание писем Оверстона, опубликованное О’Брайеном (O’Brian, 1971).[9]

Публикации такого типа сделали доступной для неспециалистов массу первичного материала, часто подкрепленного введениями, сносками и комментариями издателей, которые были результатом глубокого оригинального исследования трудов ключевых авторов, их интеллектуальных или исторических связей. Эти издания не могли не вызвать интересных обзоров и откликов в научных журналах с широкой читательской аудиторией. Действительно, значительно уменьшив исследовательские издержки участия в дебатах, они побудили многих экономистов сделать полезный вклад в историю экономической мысли.

Внешним фактором, оказавшим в послевоенные десятилетия заметное воздействие как на вопросы, к которым обращались историки экономической мысли, так и на интерес неспециалистов к их ответам, был подъем исследований и дискуссий в области истории, социологии и философии науки в целом. Начало широкой осведомленности экономистов в этих новых интеллектуальных течениях можно датировать началом 1960-х гг., когда книга Куна «Структура научных революций» стала бестселлером.[10] Эта книга подняла множество вопросов, показавшихся важными представителям социальных наук в целом и экономической в частности. В ней Кун — уже хорошо известный как автор научной монографии о коперни- канской революции — изложил свою общую теорию о пути, по которому следуют развитие, прогресс и изменения научных дисциплин. Аспектом, придавшим данной теории особую значимость, для представителей как «точных», так и «неточных» наук было его отрицание традиционного допущения, согласно которому прогресс научного знания является результатом систематического кумулятивного объективного процесса исследований.

Центральным понятием в теории Куна было понятие парадигмы, т. е. идеи четкой структуры, состоящей из допущений, теорий, аналитических методов и проблем, требующих решения, которые вместе составляют общий багаж людей, практикующих в сфере данной дисциплины. Несмотря на то что возникло много семантических и философских дебатов по поводу точного значения «парадигмы», данная идея сама по себе не была новой.[11] Новым и спорным оказался тезис Куна,

согласно которому в рамках господствующей парадигмы науки или дисциплины имеют место только незначительные достижения в области научного знания, а крупные достижения всегда представляют собой результат смен парадигм (например, переход от коперни- канского к ньютонианскому и от ньютонианского к эйнштейниан- скому взгляду на мир), смен, являющихся, по сути, иррациональными «прыжками в неизвестность».[12]

Теория Куна подняла методологические и историографические проблемы, столь же интересные для представителей социальных наук, как и для представителей естественных наук. Ученые, верившие в рациональные, позитивные, свободные от ценностей каноны научного прогресса, отвергали вывод, в соответствии с которым не существует объективных критериев отдельно от меняющихся взглядов на мир практикующих ученых, на основе которых оценивается прогресс знания. Например, историки экономического анализа, шедшие по стопам Шумпетера, предпочли альтернативный подход, разработанный Лакатошем несколько лет спустя.[13] Лакатош и его последователи рассматривали историю науки как историю конкурирующих или следующих друг за другом исследовательских программ, каждая из которых исходно вдохновлялась крупной общей теорией, являвшейся достаточно новой и впечатляющей по своей объяснительной способности, что стимулировало согласованный и непрерывный поток исследований, предназначенных для проверки, расширения и четкой формулировки ее следствий или для исключения ее аномалий. В принципе, описанный Лакатошем сценарий оснастил историков правилами, которые позволяли различать прогрессивные исследовательские программы (т.

е. способные предсказывать новые факты, не выводимые из соперничающих исследовательских программ) и программы вырождающиеся (т. е. не способные убедительно справиться с проблемами, трактуемыми со

временным научным сообществом как важные). С другой стороны, историки экономической мысли, которые стремились объяснить эволюционирующие научные убеждения и идеи идентифицируемых интеллектуальных сообществ, были менее возмущены тем, что Кун привлек социологические или идеологические факторы к объяснению изменения теории, хотя они считали его сценарий слишком упрощенным применительно к их целям.

Конечно, всегда существует несколько потенциально плодотворных подходов к анализу эволюций экономических идей хотя бы потому, что различные исследователи рассматривают разные вопросы. В нашем контексте интересны не методологические выводы из кунианского, лакатошианского или иных подходов, а тот факт, что эти дебаты по истории и философии науки породили поток новых исследовательских усилий, направленных на проверку гипотез, касающихся причин и природы изменений научной структуры экономической мысли в прошлые периоды и, в частности, характера и идеологического или исторического контекста так называемых революций или смен парадигм, которые, по общему мнению, имели место.[14] При этом дебаты по поводу философии науки не были единственным внешним источником новых вопросов, поставленных перед историками экономической мысли. Например, Стиглер был вдохновлен мертоновской «Социологией науки» (Merton, 1973) на изучение случаев множественных открытий в экономической науке с целью проверить интригующую гипотезу Мертона, согласно которой «все научные открытия являются в принципе множественными, в том числе и те, что на поверхностный взгляд кажутся единоличными ».[15]  

<< | >>
Источник: А.ГРИНЭУЭЙ, М.БЛИНИ, И. СТЮАРТ. ПАНОРАМА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ KOHЦA XX СТОЛЕТИЯ.Том 1. 2002

Еще по теме Факторы, внесшие вклад в возрождение истории экономической мысли в середине XX в.:

  1. РАЗДЕЛ III ИСТОРИЯ ЭКОНОМИКИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ РОССИЙСКАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ: ПОИСК САМООПРЕДЕЛЕНИЯ
  2. Глава 33. Вклад российских ученых в развитие мировой экономической мысли
  3. Из истории экономической мысли
  4. 3 ФИЛЛИС ДИН РОЛЬ ИСТОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ мысли
  5. Идеи эволюционизма в истории экономической мысли
  6. Место проблемы роста в предшествующей истории экономической мысли
  7. Новые подходы к истории экономической мысли*г возникшие с начала 1950-х гг.
  8. История становления экономической мысли, основные НАПРАВЛЕНИЯ ЕЕ РАЗВИТИЯ НА СОВРЕМЕННОМ Э ТАПЕ
  9. Краткий экскурс в историю самоуправления в России (середина XIX в. - начало XX в.)
  10. Национальное богатство — основа и решающий фактор возрождения экономики России
  11. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ МИРОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ. СОВРЕМЕННАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ НАУКА
  12. 8. МЕТОДЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО АНАЛИЗА В РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ. РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД
  13. 1.4. Основные направления экономической мысли
  14. Лекция 1 У ИСТОКОВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
- Бюджетная система - Внешнеэкономическая деятельность - Государственное регулирование экономики - Инновационная экономика - Институциональная экономика - Институциональная экономическая теория - Информационные системы в экономике - Информационные технологии в экономике - История мировой экономики - История экономических учений - Кризисная экономика - Логистика - Макроэкономика (учебник) - Математические методы и моделирование в экономике - Международные экономические отношения - Микроэкономика - Мировая экономика - Налоги и налолгообложение - Основы коммерческой деятельности - Отраслевая экономика - Оценочная деятельность - Планирование и контроль на предприятии - Политэкономия - Региональная и национальная экономика - Российская экономика - Системы технологий - Страхование - Товароведение - Торговое дело - Философия экономики - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование - Экономика зарубежных стран - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика машиностроения - Экономика общественного сектора - Экономика отраслевых рынков - Экономика полезных ископаемых - Экономика предприятий - Экономика природных ресурсов - Экономика природопользования - Экономика сельского хозяйства - Экономика таможенного дел - Экономика транспорта - Экономика труда - Экономика туризма - Экономическая история - Экономическая публицистика - Экономическая социология - Экономическая статистика - Экономическая теория - Экономический анализ - Эффективность производства -